Сквозь огонь - [15]

Как только сгущались сумерки, Мейва начинала приводить себя в порядок к предстоящему вечеру. Молодую женщину охватывали предвкушение и страх. Вернется ли к ней сегодня память, и она наконец поймет, почему иногда ее пронзает такое острое чувство потери, что она ощущает боль в животе?

Но память не возвращалась, и Мейва ложилась в постель в половине одиннадцатого или в одиннадцать часов — в зависимости от того, насколько сильно она уставала. Неужели ей всегда придется искать спасения во сне от демонов, преследующих ее целыми днями?

Вопросы. Только вопросы. И ни одного ответа.

Кроме того, что он обедал и ужинал с ней, Дарио проводил большую часть времени, беседуя по телефону или сидя за компьютером в своем кабинете. Он следил, как идут дела в главном офисе его компании, и советовался с членами своей семьи относительно бизнеса. По крайней мере, Мейва так думала. Каждый день в одно и то же время Дарио уходил из дому на час. Она не знала, где пропадает муж, и была уверена, что он вряд ли позовет ее с собой.

Правда, Мейва никогда не оставалась одна. Персонал проявлял к ней повышенное внимание. Единственное, что удавалось делать самостоятельно, — посещать туалет.

В конце концов Мейва, которая была сыта этим по горло, дала мужу отпор за обедом. Тем более что представился хороший повод.

— Я должен улететь завтра, — сообщил Дарио, готовя им кампари с содовой.

— Ты собираешься в Милан? — спросила она.

Ее сердце екнуло. Появилась возможность улизнуть отсюда. Возможность побыть среди людей, которые не смотрят на тебя так, будто ты немного не в себе. Мейва уже предвкушала, как посетит салон красоты вместо того, чтобы обкусывать ногти маникюрными ножничками. Вот оно, счастье!

— Господи, я еду с тобой!

— Нет, — решительно ответил он. — Там слишком беспокойно, а тебе нельзя тревожиться.

— Но у нас же пентхаус в городе.

— А здесь целый дом. И меня не будет всего пару дней. Я должен провести несколько важных встреч и не хочу отвлекаться. Иначе во время переговоров я буду волноваться по поводу твоего самочувствия.

Раздраженная его приказным тоном, Мейва поинтересовалась:

— А что, по-твоему, я должна делать, пока ты отсутствуешь? Мне совершенно нечем заняться.

— Расслабься и набирайся сил.

— Я только и делаю, что расслабляюсь и набираюсь сил в течение последних нескольких недель, не говоря уже о том, что я пролежала месяц в коме и, честно говоря, немного устала от всего этого. Я топчусь на месте вместо того, чтобы вернуться к нормальной жизни.

Дарио пожал плечами:

— У тебя уже все нормально. Ты вернулась домой к своему мужу. Разве этого не достаточно на данный момент?

— Нет. Мне чего-то не хватает.

— Если ты имеешь в виду супружеские отношения, то я не могу себе представить, как это возможно, поскольку ты не помнишь даже, как мы поженились.

На самом деле это было не совсем так. Возможно, Мейва не помнила, как вышла замуж за Дарио, но она с каждым днем все лучше понимала, почему так поступила. От его улыбки у нее подкашивались ноги. Его голос эхом откликался в ее душе. А когда он прикасался к ней — намеренно или нет, — все внутри превращалось в потоки раскаленной лавы.

Причем это было нечто большее, чем простое сексуальное влечение. За прекрасной внешностью Мейва увидела ум, целеустремленность и порядочность. Любого мужчину оскорбило бы то, что его не помнит собственная жена. Однако Дарио продолжал относиться к Мейве с огромным уважением, не требуя от нее ничего.

Неправильно истолковав ее слова, Дарио заметил:

— Не думай, что мне легко жить с тобой в одном доме и сдерживать свои инстинкты. Я человек, а не святой дух.

Слава богу! Значит, не только она, лежа в постели в одиночестве, желала его.

— Но есть кое-что еще. И я не могу не обращать на это внимание, — призналась Мейва. Голос ее дрогнул, и она прижала руку к сердцу. — Я ощущаю здесь пустоту, и даже ты не можешь ее заполнить. Это чувство преследует меня с тех пор, как я попала в этот дом.

Дарио быстро отставил свой стакан, обнял жену и погладил ее по спине:

— Потому что ты мучаешь себя и позволяешь разочарованиям взять верх.

— Разве меня можно за это винить? — Мейва высвободилась из его объятий, отказываясь отходить от намеченного курса только из-за всплеска гормонов. — Есть предел тому, сколько сюсюканий я могу выдержать, и он уже достигнут.

— Тебе не нравится, как о тебе заботятся?

— Разве Наполеон наслаждался в изгнании на Эльбе?

— Ты не узница, дорогая.

— Не похоже. Я не могу моргнуть, чтобы этого никто не заметил, не могу свободно ходить по дому, как это обычно делают жены. А о том, чтобы обсудить с поваром меню обеда или ужина, речь и вовсе не идет. Я не могу позволить себе ничего подобного. Это место не сильно отличается от тюрьмы, когда рядом нет тебя.

Дарио рассмеялся так спокойно и мило, что Мейва поняла: если она не хочет поддаться его чарам и отступить, ей стоит держать себя в руках.

— Неужели все настолько плохо? — спросил он.

На самом деле, было еще хуже. С ней обращались как с королевской особой. В этом-то и заключалась проблема. Мейва не была гостьей, она была хозяйкой дома. Или, по крайней мере, должна была быть. Но когда она один-единственный раз появилась в кухне, повар начал причитать и выгнал ее.