Скворцов-Степанов - [89]

Постоянно вел Иван Иванович Скворцов-Степанов преподавательскую деятельность в вузах страны. Он выступал с лекциями в Московском университете (здесь же вели преподавательскую работу Ю. М. Мархлевский, М. Н. Покровский, В. П. Волгин, И. Д. Удальцов и другие видные ученые), на курсах агитационно-пропагандистского актива, созданных по инициативе Я. М. Свердлова (затем — Университет имени Я. М. Свердлова). Темой его выступлений были не только народнохозяйственные проблемы, но и вопросы новой и новейшей истории, философии, научного атеизма. Непременным пособием для нового поколения студенчества стали, в частности, его научные произведения «Жан-Поль Марат», «Парижская коммуна 1871 г.», «Курс политической экономии» и др. Как указывал сам автор, задачи работы о Парижской коммуне заключались в том, чтобы показать учащимся, студентам и широкому читателю связь «в ее возникновении, существовании и гибели со всеми экономическими отношениями той эпохи и с предшествующей историей рабочего движения».

Он в течение нескольких лет редактировал центральные литературные журналы «Новый мир» и «Красная нива». Известно, например, что трилогия Алексея Николаевича Толстого «Хождение по мукам» впервые появилась в «Новом мире» благодаря настойчивости Скворцова-Степанова. В июне 1927 года он писал, что произведение А. Н. Толстого будет для «Нового мира» «большим приобретением, гвоздем года».

Многолетняя дружба связывала Скворцова-Степанова с Алексеем Максимовичем Горьким. Характерно, что в 1928 году именно Иван Иванович был председателем Комитета по встрече Максима Горького, который прибывал в СССР из-за рубежа, где он лечился в течение нескольких лет. Старый работник «Известий» В. Мартынов писал, что «А. М. Горький и И. И. Скворцов-Степанов во многом были похожи друг на друга. Оба примерно одних лет, оба высокие, костистые, усатые. И оба говорили на «о». Беседуя, они ласково смотрели друг другу в глаза, как влюбленные».

О редакторской деятельности Скворцова-Степанова вспоминал и Федор Гладков: «Помню случай, когда к нему пришел один писатель-коммунист и с отчаянием рассказал о своих мытарствах. Пахло волокитой, формализмом, невнимательным отношением к человеку. Иван Иванович сразу же загорелся и широкой ладонью хлопнул по столу, точно хотел раздавить вопиющую несправедливость. Он неустанно переговаривался по телефону, писал письма, куда-то ездил сам лично и дело довел до конца. А потом, когда явился этот писатель и радостно забормотал ему слова благодарности, Иван Иванович встал и в волнении широко пошагал к нему, обнял его и крепко поцеловал.

— Я очень рад… Бесконечно рад!.. Ну, мы, кажется, оба получили высшее удовлетворение».

К писателям он вообще относился с большой любовью. Общение с ними для него являлось потребностью. Литературу он считал одним из самых мощных орудий в борьбе за социалистическую культуру. При каждой встрече с каким-нибудь поэтом или писателем Скворцов-Степанов непременно заводил беседу на литературные темы, а его взгляды, как говорили о нем литераторы, на эти вопросы вполне соответствовали внутреннему облику Ивана Ивановича — литература для него была выражением литературного действия.

Исключительно высоко он оценивал, в частности, книгу молодого тогда писателя Федора Гладкова «Цемент». Встретив как-то на лестнице в МГК ВКП(б) автора, он признался:

— Последние два дня по ночам — другого времени нет — я читаю Ваш «Цемент». И я понял, что такое художник — и именно наш художник. — Добродушно усмехаясь в свои пышные усы, он положил руку на плечо писателя и пробасил: — Так вот… Вы должны гордиться. Я считаю, что Ваш «Цемент» — это огромный удар по нашему консерватизму. Это — первая книга о большевиках, о рабочих, строителях нового, социалистического мира.

Немало неизвестных в литературных кругах и среди широкого читателя художественных произведений увидели свет благодаря активному содействию Скворцова-Степанова, замечательно угадывавшего талант. Так были напечатаны воспоминания А. К. Воронского «За живой и мертвой водой», роман С. А. Клычкова «Ертухинский балакирь», о котором затем положительно отозвался А. М. Горький.

В историю советской литературы Скворцов-Степанов вошел и как видный литературный критик. Достаточно обратиться к его статье, посвященной анализу романа Пантелеймона Романова «Русь». Статья появилась в «Известиях» 11 июля 1926 года под заголовком «Предреволюционная Россия в отображении Фирса». Он характеризует II. Романова как легкого юмориста, который скользит по поверхности, не возвышается над обывательским отношением к изображаемым явлениям.

Русь представляется «писательскому взору» П. Романова «большой, рыхлой Фефелой», деревня — дикой, ленивой, жадной, обижающей добрых помещиков и всегда готовой отдаться разрушительному порыву. Рыхлым, благодушным, беззаботно-безвольным, неспособным к борьбе предстает поместное дворянство. Романов десятки раз, отмечал Иван Иванович, «описывает жратвы и попойки своих героев, десятки раз перечисляет их кушанья и спиртные напитки».

Кто же герои «Руси»? Это, как заметил Скворцов-Степанов, книга об «одном болване и нескольких олухах обоего пола». И это главные действующие лица в «монументальном» произведении автора, который дискредитирует революционную борьбу, унижает и презирает русский народ. Изобличая антинародные убогие измышления Пантелеймона Романова, Иван Иванович писал: «Маленький помещик, крошечный обыватель использовал перо для того, чтобы выразить всю тоску своего желудка, по которому ударила революция. Он жалуется, визжит и скулит. Я не знаю Пантелеймона Романова и не знаю, был ли он владельцем какой-нибудь усадьбы, — или же всего лишь «его дядя видал, как их барин едал».