Скворцов-Степанов - [46]

Иван Иванович включил в текст также требование 8-часового рабочего дня, свободы союзов, печати, собраний и стачек. Рабочие, гласил наказ, через своих депутатов настаивают на немедленном освобождении всех без исключения политических заключенных и возвращении сосланных и полном восстановлении в правах депутатов-большевиков Государственной думы.

В наказе также отмечалось, что революция произошла не для того, чтобы буржуазия посылала на убой народные массы для расширения рынков, для захвата Константинополя и проливов, Галиции и новых земель в Закавказье. «Наш делегат должен помнить, что братоубийственной войне должен быть положен самый скорый конец. Он должен содействовать тому, чтобы российская демократическая революция послужила сигналом к пролетарской революции на Западе».

Такова была платформа всей партии большевиков. Требования: земля — крестьянам, мир — народам — привлекали под ее знамена миллионы.

Московская организация большевиков к началу 1917 года насчитывала в своих рядах более 600 человек. Это был закаленный в горниле революционной борьбы отряд, тесно связанный со всеми основными пролетарскими районами Москвы. Выступление трудящихся города, и в первую очередь рабочих, в поддержку революции в Петрограде во многом обеспечило победу Февральской революции в России. Как подчеркивал В. И. Ленин, «всякий сознательный рабочий понимает, что Петербург без Москвы — все равно, что одна рука без другой»[29]. Делегаты крупнейших заводских предприятий во главе с большевиками самые ответственные часы восстания провели в казармах различных воинских подразделений и других решающих пунктах, организуя массы на выступление. Освобождение политических заключенных и среди них видных большевиков-ленинцев Ф. Э. Дзержинского, Я. Э. Рудзутака, К. В. Островитянова заметно укрепило руководящее ядро МК РСДРП.

Революция тотчас же поставила вопрос о необходимости иметь боевую газету. Московский Комитет большевиков был единодушен относительно ее руководителя — все назвали имя Скворцова-Степанова. В 5 часов вечера 1 марта ему сообщил об этом М. С. Ольминский и предложил безотлагательно прибыть в помещение Союза земств и городов, которое находилось в доме № 7 на Маросейке (ныне улица Богдана Хмельницкого). Иван Иванович начал быстро собираться, а когда он вышел на улицу, к дому подкатил большой грузовик с вооруженными солдатами, что вызвало немалый переполох среди обывателей Трубниковского переулка.

— Иван Иванович, — обратился к нему спрыгнувший с подножки автомашины рабочий с красным бантом в петлице пальто. — Мы за вами. Приказано вас срочно доставить. Я вас сразу узнал. Вы у нас на «Гужоне» как-то выступали, — добавил он, когда Скворцов-Степанов садился в грузовик.

Доехали без задержек. Ивана Ивановича ждали М. С. Ольминский, Р. С. Землячка, Г. К. Голенко и ряд других работников МК РСДРП большевиков. После решено было ехать в типографию буржуазной газеты «Русское слово», которая располагалась на Тверской улице, и начать на «новой основе» выпуск «Известий Московского Совета». Редакция «Известий», к которой доставил Ивана Ивановича все тот же грузовик с солдатами, помещалась в глубине «владения» издателя Сытина — в верхнем этаже дома, где находились наборное и машинное отделения. Войдя в помещение, новый редактор «Известий» увидел большой стол, сколоченный из толстых промасленных досок.

— Здесь, а точнее, в этом углу заседает обычно редакция, — объяснил ему дежурный.

Кроме И. И. Скворцова-Степанова, в редакцию «Известий» включены были также большевики В. С. Попов-Дубовский (брат писателя А. С. Серафимовича), его жена М. М. Попова (Костеловская) и Кац (Светлов), ставший впоследствии лидером группы эсеров-максималистов. Кац неплохо владел технической частью выпуска газеты, а Попова стала отвечать за «связь редакции с внешним миром» (так называли в шутку ее обязанности члены редакции), прежде всего с Московским Советом. Пожалуй, наибольшая ответственность состояла в том, что в первые дни работы после Февральской революции редакция сама определяла желательные темы статей. Вся техническая часть по вычитке материалов также легла на плечи Ивана Ивановича и его коллег. Правда, в редакцию заходили студенты и предлагали свою помощь, но трудоемкая работа, требовавшая большого терпения, усидчивости, быстро охлаждала их пыл, уже через два-три часа, как вспоминал об этом Скворцов-Степанов, вкусив тайны корректорского искусства, «молодой человек начинал скучать», а затем под разными предлогами отлучался и больше не возвращался. «Это были молодые люди, главным образом студенты из обеспеченных семей и интеллигенты, так быстро и в таком неисчислимом количестве нахлынувшие на революцию, но потом столь же быстро отхлынувшие от нее».

Рост масштабов революции усложнял, конечно, характер взаимоотношений втянутых в нее неоднородных социальных сил. Массы революционного народа, участники митингов, демонстраций, собраний, забастовок, упоенные сравнительно легкой и в большинстве случаев «бескровной» победой, туманно представляли себе новое устройство общества, слабо разбирались в позициях различных партий. Нередко и рабочие организации, коллективы, группы, не говоря уже о солдатских и полупролетарских слоях населения, громко заявляли о своей революционности. В результате возникло немало разнообразных комитетов разнородного классового и партийного состава.