Скворцов-Степанов - [12]

И вот один экземпляр попал в 1896 году в Тулу, где с работой познакомились И. П. Скворцов, А. А. Богданов, В. А. Базаров и другие ссыльные. Статья В. И. Ленина оказала на Ивана Ивановича, по свидетельству Богданова, «очень сильное влияние», став тем решающим толчком, который способствовал его переходу к марксизму. Именно с 1896 года Скворцов порывает с народничеством…

Впоследствии отношения Скворцова и Богданова стали охлаждаться из-за отхода последнего от научного коммунизма. Товарищеские споры переросли в конце концов в острые идейные разногласия между ними[4].

Во время тульской ссылки Скворцов сблизился также с Владимиром Александровичем Базаровым (Рудневым), у которого было много сходного с судьбой Богданова.

С начала 90-х годов Базаров примкнул к революционному движению, вступил в 1896 году в социал-демократическую организацию. В Туле, куда его сослали власти, он стал руководить рабочими кружками, а когда грянула революция 1905–1907 годов, сосредоточил основные усилия на организации ряда большевистских изданий. Творческое содружество Базарова со Скворцовым особенно проявилось в работе по переводу «Капитала» Карла Маркса в 1907–1909 годах. Наступившие годы реакции после поражения первой русской революции стали временем его отхода от большевизма. Базаров отказывается от переработки и подготовки к печати последующих изданий «Капитала», прекращает деловые связи с Иваном Ивановичем. В одном из писем к Скворцову он отмечает, что после стольких лет дружеского согласия между ними «пробежала черная кошка». Этой «черной кошкой» стали острые идеологические разногласия.

Занятия в кружках с тульскими рабочими Иван Иванович Скворцов начал вести с осени 1896 года и почти три года занимался их политическим просвещением. «Хорошее было время», — скажет он потом.

В те годы Тула стала уже большим промышленным центром. Действовали оружейный, патронный, металлургический заводы. Дымили доменные печи, самоварня, железоскобяная фабрика, давал продукцию завод сельхозмашин. Всего в Туле трудилось около ста тысяч пролетариев. И Ивану Ивановичу было радостно, что, работая в этой среде, он все больше убеждался в том, с какой пытливой, жаждущей. политических знаний аудиторией приходилось ему иметь дело. Пожалуй, самой высокой оценкой революционно-просветительской деятельности Скворцова в Туле было то, что часть рабочих-агитаторов, подготовленных в его кружке местной социал-демократической организацией, была направлена для самостоятельной работы в другие места Тульской губернии.

В летнее время в целях конспирации Скворцов занятия с участниками кружка проводил обычно за городом — на полянах и в перелесках под Старым Басовом, в Баташевском лесу, а осенью — в Петровском парке города. Иван Иванович хорошо понимал, что он не может не находиться под постоянным наблюдением филеров. И чтобы запутать их, он нередко подолгу петлял по городу, а затем совершал большие круги по пригородным дорогам, прежде чем попасть на условленное место в лесу. Приходилось порою шагать пешком до 30 верст и даже больше. К тому же он с детства был прекрасным ходоком, и эту «производственную гимнастику» считал очень полезным делом для здоровья. По его примеру так действовали и кружковцы. Как правило, полицейские ищейки сбивались со следа…

Зимние холода загоняли группу Скворцова под крышу. Чаще всего кто-нибудь из рабочих-кружковцев нанимал за небольшую приплату из скромных общественных средств неказистую хибарку на окраине Тулы. Как всегда, собирались с большими предосторожностями.

Никогда не отказывался Скворцов выступать и в других кружках, где вели занятия его единомышленники. Однажды, в октябре 1896 года, старосте одного заводского кружка С. Я. Пудову сообщили, что сегодня у них занятия проведет «Большой». Многие и раньше слышали, что особенно повышенной популярностью среди тульских пролетариев пользуются беседы, проводимые социал-демократом, ссыльным из Москвы по конспиративной кличке «Большой».

Был темный октябрьский вечер. На квартире рабочего-оружейника Суркова, что на Ильинской улице, собралось человек десять. Дежурили на улице выделенные рабочие. Один из них ждал «Большого» за несколько домов от места встречи. Появилась высокая плечистая фигура в широкополой шляпе. «Действительно большой», — невольно подумал встречающий. Сказал пароль. Тот ответил. А в это время второй дежурный-рабочий внимательно наблюдал по сторонам, не притащил ли случайно гость за собой «хвост».

Шли молча. Оба с любопытством рассматривали пропагандиста. В косоворотке. Длинные светло-русые волосы, зачесанные назад, густая борода делали его похожим на сказочного русского богатыря-воина. «Большой» заговорил, спросив, сколько пришло рабочих, каков состав кружка, что их больше интересует. Говорил гость с небольшим оканьем, четкими фразами. Речь мягкая, сразу располагала к откровенности.

— Вечер добрый, друзья, — сказал «Большой», входя в хижину. Он пожал всем руки, при этом пристально глядя каждому в глаза, и, прежде чем приступить к беседе, вдруг спросил: — А если заявятся «синие штаны», что будем говорить им?