Скульптор и Скульптура - [5]
С агрессивными учениками учителям было проще. Эти мальчишки были, словно винтики в чужой иерархии, их можно было подкручивать, отпускать. Они хотели «иметь чувство собственного достоинства». И можно было, не давая его, играть на нём. Они же дети, когда ещё разберутся что к чему.
С безразличными учениками было сложнее. Они жили своим миром, часто не ведомым учителям. Это их и пугало, так как в стране был застой, а в школе по–прежнему цензура. Учителей бесило то, как они, их ученики, жили, даже не задумывались об анафеме, которая учителей сопровождала всю жизнь.
Она окончила школу с золотой медалью. Выбор у всех школьных отличников не очень–то велик и довольно прост: медицина и педагогика — анафема и цензура.
Глава вторая
Дом
Дом был самый обычный. Один из тех домов, призванный решить испортивших всех жителей квартирный вопрос. Дом был многоэтажный, многоквартирный, панельный, с шумным лифтом, вонючим мусоросборником и грязным подъездом. С тех пор как Сергей стал жить в этом доме, его не покидали самые разнообразные видения.
Сергей любил тишину. Он хотел её слушать и слышать. Он находил для себя в тишине всё то, что только мог пожелать. Но тишины–то как раз и не стало. Её место занял сплошной, ни на минуту не прерывающийся шум.
Квартир было много. Жильцов в них ещё больше. Большинство его соседей, живущих в соседних квартирах, о тишине никогда и ничего не знали. Тишина для них заключалась в том, чтобы лечь спать под звук работающего телевизора. Телевизор стал умнее зрителя. «Услышав» храп или «уловив» ритмичное дыхание зрителя, он выключался сам.
Сергей пытался сосредоточиться на тишине, когда весь дом ложился спать. Он садился на пол со скрещенными ногами, смотрел на белый экран, висевший на стене, и слушал тишину. Но у него ничего не получалось. Дневных звуков хватало для того, чтобы смутить весь его разум и на всю ночь.
Вместо того, чтобы слушать тишину и видеть на белом экране любовь и чувствовать радость, он размышлял над тем, что кто–то очень и очень далёкий от любви и от радости построил этот дом. У этого кого–то и с юмором было всё в порядке. Надо же, «панельный дом». В доме действительно все как на «панели».
Размышляя так над дневной суетой, он начинал дремать, и в его голову начинали приходить непонятно откуда идущие слова, обрывки фраз: «Кто не грешен, пусть первым бросит в неё камень…». Он уже начинал чувствовать её ужас и свою досаду, что камень бросить теперь уже нельзя, но среди ночи раздавался больной кашель соседа, или шум включённой воды, или обычная ночная ругань. Он вздрагивал и вновь начинал размышлять о жизни, шумящей вокруг него. Жизни больше похожей на наказание. Ведь, действительно, если бы не бросали камни, разве была бы необходимость у того, кто всё это построил, селить всех вместе в одном большом, многоквартирном, панельном доме на виду друг у друга.
Теперь он смотрит на белый экран и пытается слушать тишину. Что это: его благо или его наказание. Почему его соседям не нужна тишина?
Размышляя так, он опять погружался в дремоту и вновь слышал слова и обрывки фраз: «Для соседей я придумал сон. Я погружаю их в него, чтобы ты мог смотреть на белый экран и слушать тишину…».
За стеной у соседей что–то падало, он вздрагивал и вновь возвращался в мир шумов. Он думал: «Разве они спят, его соседи. Они просто погружаются в забытье. В пьяное, в болезненное, в опустошённое от бед или утолённой страсти забытьё. Все эти состояния сна больше похожи на бред, чем на сон. Утром они чувствуют себя ещё хуже, чем накануне вечером. Разве сон для них — это тишина? Разве сны — это картины на белом экране?»
Сергей не раздражался. Он просто не мог сосредоточиться на тишине. Он очень давно жил. Так давно, что его уже никто и ничто не могло вывести из равновесия, нарушить его внутренний мир. В его мире была своя тишина, и он её слышал, но он слышал и всё остальное. Вот что действительно мешало. Он слышал всё во всех временах и на всех частотах, но он ничего не мог воспроизвести на своём белом экране из услышанного по причине шума этого панельного, многоквартирного и многоэтажного дома.
Он слушал и хотел услышать ответ на вопрос, который неоднократно задавал самому себе: «Почему ему отказано в создании новых образов, новой жизни? Почему ему отказано в самом главном — в творчестве мыслью?
Он вновь погружался в дремоту….
Глава третья
Сон
Погружаясь в дремоту, он, наконец, засыпал у своего белого экрана. Слова и фразы складывались в текст: «Расширение границ материального мира внутри себя сильно сужает границы знания и возможности духа. Это подмечено давно. Один мудрец даже сказал: «Я знаю, что я ничего не знаю». Расширяя круг познаваемого мира, мы только увеличиваем круг непознанного. Но это верно только для Духа и для его знания. В его случае расширение границ направлено во внешнюю Вселенную. Стоит увлечься одним материальным миром, и стремление к знанию исчезает. В материальном мире чем больше имеешь, тем больше боишься потерять. Материальный мир направляет твоё сознание вовне тебя, на захват чужого. Ты всё время стремишься брать и боишься отдавать. Это сильно ограничивает разум. Потеря разума — самое опасное, что может произойти с человеком, так как ведёт к прекращению эволюции».
Книга является обобщающим материалом серии книг: «Заволжье – 40 лет», «Город Заволжье: версии, слухи, факты», «Прощай Заволжье – здравствуй Заволжье», «Неизвестное Заволжье».Основной задачей, которую мы перед собой ставили, можно считать наше намерение побудить горожан к написанию своих воспоминаний о жизни города Заволжье. Благодаря нашим первым книгам, свои воспоминания о нашем городе написали Ю.К. Тола-Талюк «Опыт присутствия» и Павел Маленёв «Пацаны выходят из бараков». Хорошее начинание всегда полезно продолжать.В связи со сменой общественного устройства страны и новых ориентиров развития промышленности и сельского хозяйства, город пережил массу трудностей, но, похоже – устоял.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается о последних годах Советской армии. Любые воспоминания штука «опасная», как палка о двух концах. Кого–то можно незаслуженно обидеть, а кого–то незаслуженно похвалить. Но в памяти людей остаются честные мемуары, например «Пятьдесят лет в строю» А. А. Игнатьева, или «Записки Кирасира» В. Трубецкого. А эти книги отнюдь не хвалебные, ностальгические оды. В этих книгах показаны большие «прорехи и зазоры», которые привели российскую империю к развалу в начале ХХ века. Точно такие же «прорехи и зазоры» привели к развалу и Советский Союз в конце ХХ века.
Никого не желая обидеть.Бессмертие – естественное состояние жизни. Наши поступки – это причины каких-то будущих следствий. Скверные поступки – скверные следствия. Люди не верят в своё бессмертие и потому творят мыслимые и немыслимые безобразия, уповая на то, что смерть всё спишет. Но смерти нет. Верующие знают суровое предупреждение Евангелия: «Не обольщайтесь. Бог поругаем не бывает».Книга представляет собой размышления на эту тему.
«Остров невезения» – авантюрно-приключенческая повесть об эволюции человечества. Повесть написана в редком жанре «магического реализма», что ничуть не умаляет острой социальной сатиры с реальными свидетельствами человеческой истории. Повесть «Надеждин» создана в жанре «реализма магического», но с той же сутью.Обе повести прекрасно укладываются в слова песни Геннадия Балахнина:Мать Россия! В пору выть!Подскажи, как дальше жить!Можем мы тебя прославить!Можем попросту пропить!Впереди орёл курлычет!Серп и молот за спиной!А с небес Иисус нам тычетИсторической виной!Но «русский дух», о котором так много говорят, – есть.
Мысль сама по себе не является знанием, но переносит различные части его в себе. И так как мысль является движителем психической энергии, то соответственно знание является движителем мысли. Таким образом, знание является движителем движителя психической энергии.А. НаумкинВидимо, проблема в мыслях. Откуда приходят, куда уходят. Почему плохие мысли сразу же цепляются за человека и тут же воплощаются в действие, а хорошие пролетают мимо ушей, а если и влетают в одно ухо, то всё равно вылетают из другого.Это сочинение всего лишь попытка сбора и удержания в голове «залётных» мыслей, надеюсь хороших.С.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».