Скульптор и Скульптура - [4]
Сергей решил всё постичь сам. Он обратился к первоисточникам. Русских классиков он не понимал, хотя красота и образность текстов его завораживали. Он пытался сопротивляться, но переболел и Обломовым, и Чацким, и Безуховым, и Волконским, и даже тургеневской «Бабой с мозгом». Он даже примерял на себя участь Анны Карениной, чувствуя в глубине души, что все персонажи русской литературы — это в сущности Анны Каренины, а Лев Толстой по этой причине самый большой и великий русский классик.
Когда в девятом классе он впервые положил соседке по парте руку на коленку, а она вся покраснела и перестала дышать, его охватила совершенно беспричинная радость познания вперемежку с лёгкой иронией. Он очень умно, как ему казалось, произнёс: «Любовь бывает на два тома, как «Анна Каренина», а бывает на всю жизнь».
После чего получил «по уху», а заодно получил и просветление, что любовь бывает и короче, а поезд с рельсами — это возможно и даже очень единственное проявление чувства в России, заметное всем. Ухо «горело», а Сергей продолжал размышлять о российской духовности. Он думал, какая же Россия духовная страна и где она скрыта, эта русская душа, если что не классик, то трагедия, иначе душу не рассмотришь, а без трагедии на тебя, в общем–то, всем абсолютно наплевать.
Он уже многое знал. Например, что первая любовь, как её и описывают в книгах, должна быть сильной и несчастной. Если она не сильная и не несчастная, значит она уже не первая. У Сергея всё было, как у классиков. Но он не стал сильно вникать в формы проявления несчастий от своей первой любви и сразу же углубился в зарубежную литературу.
Надо заметить, что его родители прекрасно знали, какие чувства и за какими последуют в их ребёнке. В этом мире они жили не первый день и ходили в те же школы. Родители подарили Серёжке зарубежных классиков: Гёте, Гейне, Байрона и других. Эти классики излагали своё понимание жизни, хоть и не так изысканно, как русские, но зато просто и прямо. По их учению выходило так, что без чувств нет действий, но если чувство пришло, поднимай «свою задницу» и совершай действие, иначе следующим чувством будет только уныние. На этом унынии жизнь и остановится, и будешь бегать по кругу до самого смертного часа. Дальше по их учению выходило так, что материальный мир нужен исключительно для познания духа, и что более того существовать друг без друга они не могут.
Это открытие примирило Сергея с русскими классиками. Он вдруг понял, что все классики говорят об одном и том же, но среда творчества у всех разная. У русских она более материальна и агрессивна, и вся убирается в промежуток между цензурой и анафемой. В таких рамках «русскому духу» только и остаётся либо тосковать, либо баловать.
Сергею, правда, несколько повезло. Он родился в момент, когда в стране цензуры уже не было, а анафема ещё не пришла. Страна переживала кризис, который назвали застоем. Слово было мудрёное. Сергей его воспринимал своеобразно. Застоем он обозначал свою проблемность для учителей. Он всё время удивлялся, почему для родителей он проблему не представляет, а для школьных учителей представляет. Родители о нём заботятся и растят, учителя его «вгоняют в рамки». В эти рамки застоя укладывалось всё: школа, учителя, «рамки» и т. д. Не укладывался только он сам и его заботливые родители. Дома, читая по вечерам книги, запрещённые до «застоя», он понимал, что на граждан его страны снизошло счастье, но, выйдя из дома, он видел, что счастья своего, собственно как об этом и писали русские классики, они опять не заметили.
Время шло, он окончил школу и влился в ряды тех, с кого собственно начинались все великие шалопаи и авантюристы во всех странах мира — он стал военным.
Аналогии. Она.
Она училась отлично. Учиться её заставлял страх. С одной стороны, цензура — ругань и ремень родителей. С другой стороны, анафема — дневник оценок в руках учителей и школьный журнал. Она не стремилась вырваться из этого промежутка, ибо видела и в этой жизни свои прелести.
Вековые атрибуты человеческой «справедливости»: цензура и анафема сыграли с ней злую шутку. Она смирилась со всеми заповедями, вкладываемыми в её голову учителями и родителями.
Соблюдения этих заповедей позволяло осуществлять личное могущество и власть уже в школе. Её ставили в пример. Большинство девочек и мальчиков очень неохотно шли отвечать к доске, в основном, из–за застенчивости. Она, наоборот, всегда выходила, ибо точно знала, что именно так и только так учителя оценивают учеников. Какие они, что у них внутри, что они на самом деле умеют и чем они интересуются, учителей не интересовало абсолютно. У них был один критерий — учебник и его пересказ. Но из пересказа учебника ничего хорошего произрасти не могло. Но она этого не знала. Она просто училась, просто набиралась лжи, просто переставала уважать тех, кто плохо пересказывал учебники и не понимал учителей.
Мальчишкам она нравилась. У мальчишек, по свойственной им детской глупости, а главное природной тяги к силе она вызывала восторг. По всему выходило так, что учебники она знает даже лучше некоторых учителей, следовательно, и в школьной иерархии стоит с ними на равных. Она была для них примером, но лень и другие, более важные занятия мешали им учиться так же, как она. Но мальчишки не могли «пасть в грязь лицом» перед ней, и по отношению к учителям становились либо агрессивными, либо безразличными.
Книга является обобщающим материалом серии книг: «Заволжье – 40 лет», «Город Заволжье: версии, слухи, факты», «Прощай Заволжье – здравствуй Заволжье», «Неизвестное Заволжье».Основной задачей, которую мы перед собой ставили, можно считать наше намерение побудить горожан к написанию своих воспоминаний о жизни города Заволжье. Благодаря нашим первым книгам, свои воспоминания о нашем городе написали Ю.К. Тола-Талюк «Опыт присутствия» и Павел Маленёв «Пацаны выходят из бараков». Хорошее начинание всегда полезно продолжать.В связи со сменой общественного устройства страны и новых ориентиров развития промышленности и сельского хозяйства, город пережил массу трудностей, но, похоже – устоял.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается о последних годах Советской армии. Любые воспоминания штука «опасная», как палка о двух концах. Кого–то можно незаслуженно обидеть, а кого–то незаслуженно похвалить. Но в памяти людей остаются честные мемуары, например «Пятьдесят лет в строю» А. А. Игнатьева, или «Записки Кирасира» В. Трубецкого. А эти книги отнюдь не хвалебные, ностальгические оды. В этих книгах показаны большие «прорехи и зазоры», которые привели российскую империю к развалу в начале ХХ века. Точно такие же «прорехи и зазоры» привели к развалу и Советский Союз в конце ХХ века.
Никого не желая обидеть.Бессмертие – естественное состояние жизни. Наши поступки – это причины каких-то будущих следствий. Скверные поступки – скверные следствия. Люди не верят в своё бессмертие и потому творят мыслимые и немыслимые безобразия, уповая на то, что смерть всё спишет. Но смерти нет. Верующие знают суровое предупреждение Евангелия: «Не обольщайтесь. Бог поругаем не бывает».Книга представляет собой размышления на эту тему.
«Остров невезения» – авантюрно-приключенческая повесть об эволюции человечества. Повесть написана в редком жанре «магического реализма», что ничуть не умаляет острой социальной сатиры с реальными свидетельствами человеческой истории. Повесть «Надеждин» создана в жанре «реализма магического», но с той же сутью.Обе повести прекрасно укладываются в слова песни Геннадия Балахнина:Мать Россия! В пору выть!Подскажи, как дальше жить!Можем мы тебя прославить!Можем попросту пропить!Впереди орёл курлычет!Серп и молот за спиной!А с небес Иисус нам тычетИсторической виной!Но «русский дух», о котором так много говорят, – есть.
Мысль сама по себе не является знанием, но переносит различные части его в себе. И так как мысль является движителем психической энергии, то соответственно знание является движителем мысли. Таким образом, знание является движителем движителя психической энергии.А. НаумкинВидимо, проблема в мыслях. Откуда приходят, куда уходят. Почему плохие мысли сразу же цепляются за человека и тут же воплощаются в действие, а хорошие пролетают мимо ушей, а если и влетают в одно ухо, то всё равно вылетают из другого.Это сочинение всего лишь попытка сбора и удержания в голове «залётных» мыслей, надеюсь хороших.С.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».