Скульптор и Скульптура - [17]
Я, глядя на эти толпы черни, вдруг ясно осознал, каким многоликим стал Рим. В нём всё перемешалось. Стало невозможно понять кто раб, а кто свободный гражданин, кто аристократ, а кто просто богат. Я давно уже разглядел, что в этой многоликой толпе не сила, а слабость Рима. Кто защитит мой Рим, если все хотят только жрать его плоть и пить его, Рима, кровь. Даже рабам здесь стало лучше, чем на Родине. Они давно стали считать, что Рим это дойная корова для всех, что так было всегда — сытно, весело, развратно. Вот и моя жена, благородная Валерия* стала в Риме всего лишь искусной развратницей. Её распаляет и вид гладиатора, и вид покрытого пылью погонщика ослов, и вид актёра, на сцене выставившего свои гениталии на показ. Дама из высшего общества…
Мне известна её любовная связь со Спартаком. Я размышляю, произнося слова вслух, выдыхая их в крике, поддавшись общему восторгу и стараясь быть, как все: «Рабы хотят новых прав…АААААА и привилегий…Свободу Спартаку…ААА». В воздухе стоит один сплошной гул. Я вижу, как по лицам рабов разливается счастье. Ещё бы, думаю я, различая лица рабов, которых пленил сам. Вон того я пленил в дремучих лесах Германии и из варварства он попал в рай Рима. А вон тот из Египта. У себя на Родине ему не давали лизать даже подошвы сандалий слуг фараонов, а тут он развернул небывалую коммерцию. А с этим пришлось повозиться на берегах далёкого острова, умел махать мечом. Рим его сделал свободным через гладиаторские бои. Варвары в Риме слишком быстро осознают свою значимость, чтобы понять чего стоило такое устройство империи. Они решают, что раз им сразу и столько дали, значит можно требовать ещё больше. Но если требования выдвигаются рабами, то свободные граждане Рима совсем теряют меру.
Во сне я думаю о том, что надо ковать новый щит для Рима, и этот щит я буду ковать через Спартака. Слишком велико стало население Рима для спокойной жизни. Легионерам всё труднее сдерживать вспыхивающие недовольства. Легионеры стали всё чаще требовать увеличения своего содержания. Но можно зайти и с другой стороны.
Рабы ведь могут восстать, все и сразу. Тогда на первый план выйдет «не содержание» легионеров, а собственная жизнь. Свободные граждане Рима умеют сплачиваться в трудные дни. Выгоды очевидны, сократится общее население Рима, уцелевшим станет легче «дышать», мера восстановится, требования исчезнут, наступит покой.
Сергей слушал, почти не дыша. Громкий звук телевизора, передающего «взорвавшиеся» криком трибуны «Спартак чемпион» только добавляли таинственности.
— Что было дальше, ты знаешь из истории. Рим всё равно рухнул из–за своей рациональности. Но из обломков мирской рациональности и прямолинейности, которая заключалась в том, что каждый римский бог помогает совершенствовать свой труд и достигать в нём вершин мастерства, Рим построил, опять же, рациональный мир церкви. Где опять в край угла поставлен рационализм и труд. Я был там тогда, я это знаю точно. Но это только часть мира. Часть мира рационального, где властвует закон и порядок, и как следствие, народы живут, на первый взгляд, лучше.
Но, почему–то святой считают Россию, а ни Англию, ни Италию, ни Ватикан, ни Израиль, ни Америку. Никогда не задумывался, почему?
Отвечу. Здесь не Византия посуетилась со своим пониманием мира — это следствие. В основе Русской святости лежит интуитивное понимание всем народом своего Боговедения. Внутри народа живёт Бог, и он всегда у него был один.
Просто византийцы приняли русскую волю, и, пожалуй, только это и есть правда.
Оба долго молчали. Начинало светать.
— Пора на службу, — сказал Сергей.
— До новых снов, — пошутил Валера.
Глава семнадцатая
Служба
Сергей шагал на службу. После ночного разговора с Валеркой он видел свой военный городок в совершенно ином свете. Проёмами выбитых окон зияли огромные Дворцы культуры. Они стояли, как солдаты, приговорённые к расстрелу — ровно в ряд по количеству воинских частей. Он шёл мимо офицерских клубов и солдатских чайных, имеющих вид ещё более разрушенный, чем Дворцы культуры. Этих уже расстреляли, подумал он.
У ворот каждой воинской части на постаменте стоял танк. Танков было довольно много. Скандал вокруг них совсем недавно затих. Проворные «отцы — командиры» хотели их сдать в металлолом. Но откуда–то «повылезали» ветераны, ещё той, Второй мировой войны и стали жаловаться в само Министерство обороны на произвол. Их мало кто слушал. Танки спасло то, что их необходимо было резать на части. Солдаты броню пилили, но тщетно. Автоген был дорог. Танки оставили. Ветераны утешились. Их собрал в одну «кучу» местный политработник и, удивившись их количеству, напоил их «чаем с конфетами». Мир и дружба с местным населением, а так же преемственность народа и армии были восстановлены.
Сергей шёл и размышлял: «Что он здесь делает? Сослали его довольно далеко. Раньше отсюда было просто не выбраться, но он служит сегодня. Сегодня, когда идёт массовое сокращение, и его служба абсолютно никому не нужна».
Он подошёл к КПП своей части. Окинул взглядом былое её могущество, приводящее китайцев и японцев в священный трепет перед северным соседом. Из тёплого помещения КПП, не очень–то спеша, вышла очень симпатичная барышня в военной форме и принялась докладывать.
Книга является обобщающим материалом серии книг: «Заволжье – 40 лет», «Город Заволжье: версии, слухи, факты», «Прощай Заволжье – здравствуй Заволжье», «Неизвестное Заволжье».Основной задачей, которую мы перед собой ставили, можно считать наше намерение побудить горожан к написанию своих воспоминаний о жизни города Заволжье. Благодаря нашим первым книгам, свои воспоминания о нашем городе написали Ю.К. Тола-Талюк «Опыт присутствия» и Павел Маленёв «Пацаны выходят из бараков». Хорошее начинание всегда полезно продолжать.В связи со сменой общественного устройства страны и новых ориентиров развития промышленности и сельского хозяйства, город пережил массу трудностей, но, похоже – устоял.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается о последних годах Советской армии. Любые воспоминания штука «опасная», как палка о двух концах. Кого–то можно незаслуженно обидеть, а кого–то незаслуженно похвалить. Но в памяти людей остаются честные мемуары, например «Пятьдесят лет в строю» А. А. Игнатьева, или «Записки Кирасира» В. Трубецкого. А эти книги отнюдь не хвалебные, ностальгические оды. В этих книгах показаны большие «прорехи и зазоры», которые привели российскую империю к развалу в начале ХХ века. Точно такие же «прорехи и зазоры» привели к развалу и Советский Союз в конце ХХ века.
Никого не желая обидеть.Бессмертие – естественное состояние жизни. Наши поступки – это причины каких-то будущих следствий. Скверные поступки – скверные следствия. Люди не верят в своё бессмертие и потому творят мыслимые и немыслимые безобразия, уповая на то, что смерть всё спишет. Но смерти нет. Верующие знают суровое предупреждение Евангелия: «Не обольщайтесь. Бог поругаем не бывает».Книга представляет собой размышления на эту тему.
«Остров невезения» – авантюрно-приключенческая повесть об эволюции человечества. Повесть написана в редком жанре «магического реализма», что ничуть не умаляет острой социальной сатиры с реальными свидетельствами человеческой истории. Повесть «Надеждин» создана в жанре «реализма магического», но с той же сутью.Обе повести прекрасно укладываются в слова песни Геннадия Балахнина:Мать Россия! В пору выть!Подскажи, как дальше жить!Можем мы тебя прославить!Можем попросту пропить!Впереди орёл курлычет!Серп и молот за спиной!А с небес Иисус нам тычетИсторической виной!Но «русский дух», о котором так много говорят, – есть.
Мысль сама по себе не является знанием, но переносит различные части его в себе. И так как мысль является движителем психической энергии, то соответственно знание является движителем мысли. Таким образом, знание является движителем движителя психической энергии.А. НаумкинВидимо, проблема в мыслях. Откуда приходят, куда уходят. Почему плохие мысли сразу же цепляются за человека и тут же воплощаются в действие, а хорошие пролетают мимо ушей, а если и влетают в одно ухо, то всё равно вылетают из другого.Это сочинение всего лишь попытка сбора и удержания в голове «залётных» мыслей, надеюсь хороших.С.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».