Скульптор-экстраверт - [15]
Теперь уже неподдельный голубой и лунный свет покрывал собой все – и небо, и землю, и горизонт… Стало светлее самого светлого летнего дня. Свет ночи поражал и предвосхищал мое воображение, он был ярок настолько, что самое яркое солнце в году меркло пред ним. А вскоре чуть вдали по линии горизонта в тишине ночи, под топот и стук копыт, показался и сам генерал. Он парил над землей с торжествующей улыбкой на лице и правил черным боевым конем… Генерал приближался ко мне… Он в этот момент был величественен и недосягаем. Генерал находился от меня на расстоянии птичьего полета. Я ждал, когда же он приблизится ко мне и я услышу от него главные для себя в жизни слова. Генерал словно застыл на месте, не приближаясь, но и не удаляясь от меня… Он смотрел в мою сторону и победоносно гарцевал конем, он был уверен в нашей с ним победе над крысиной стаей. Хотя бой еще и не был окончен. Генерал был великолепен собой, его глаза сверкали небесным счастьем. И тут, словно гром средь ясного неба, эхом донеслось до меня – с небес:
– Вадим… Достойных противников надо уважать!
– Mon general, но зачем убивать друг друга? К чему все эти жертвы, коль скоро, так и так, и все умрем. Кто раньше, кто позже… Зачем напраслину возводить вокруг себя?
– Затем, лейтенант, чтобы жизнь малиной не казалась!
– Но я не лейтенант, я капитан запаса…
– Пусть будет отныне так!
Сказав это, генерал приподнял коня на дыбы и вознесся к небу. Только я его и видел.
Я так и не успел спросить его о самом главном… Зачем он жил и Родине служил?!
Ладно, при удобном случае спрошу об этом Диану, она все знает, она постигла все тайны мироздания и смыслы бытия, и у нее на все готов ответ. Неужели и на это ответит… Зараза – такая!!!
Я взял штыковую лопату, пару раз ковырнул земельку, и ямка готова. Сбросил с совка в вырытую могилку крысу. Закопал отважного вожака стаи и отдал ему последние воинские почести, украсив его могилку крестом из двух опавших на землю веточек сирени. Посмотрел на небо черное. Да, генерал безусловно прав – достойные противники, требуют уважительного отношения к себе.
Нашими с ним противниками в эту ночь были крысы, что ж, хоть так, на безрыбье и рак рыба… Это, надеюсь, послужит ему там хорошим утешением, и только… Что… А за забором все так же завывала на луну стая бродячих и голодных псов.
Через десять минут, перед тем как зайти в дом, я сделал еще пару глотков свежего воздуха… Ух, хорошо!!! Ну и хорошо же сегодня ночью на дворе – до дрожи в теле, до мурашек по коже хорошо. Ну как же хорошо, ах, как хорошо, ну и хорошо! Я ощутил запах крови… Хорошо же! Ну, правда же, хорошо, ребята!!!
Зашел в дом и продолжил… К пяти утра дело было кончено, патронов больше не осталось и крысиной стаи тоже…
Я попрощался со своим соседом генералом – горделивым, на черном боевом коне… И проспал ровно три дня и ровно три ночи…
После смерти супруга Диана вместе со старшим сыном вновь выставила дом на продажу. Дом был модный, словно срисованный с картинки. Построен он был по немецкому проекту и в четыре этажа. И участок к дому прилагался достаточно приличный и основательный, расшикарный и в двадцать соток земли. С яблонями, тепличкой, вишенкой и бассейном в придачу ко всему… С картинки дом выглядел игрушечным… Григорьевы – мать и сын – просили за свой дом цену не чрезмерную, и через полгода их коттедж нашел своего покупателя…
Я же эти полгода чуть ли не каждый вечер проводил за беседами, по большей части ни о чем, со вдовой Олега Ивановича, за чашечкой чая в зале у камина или же за чашечкой кофе в зале подле кухни на первом этаже дома, все еще генеральского…
Разговоры наши с Дианой были неутомительные, но все же монотонные и однообразные. Большей частью они были наполнены сожалениями Дианы о жизни, от нее ускользающей, о молодости прошедшей, и о личной жизни, несложившейся и неудавшейся, и о любви настоящей, так ею и не познанной в своем замужестве за генералом. Не того – не того она хотела, и не о том и не о нем она мечтала в детских сновидениях своих.
– Как же я ошиблась в выборе своем, Вадим, сорок пять лет тому назад… Как же я ошиблась…
– Почему, Диана, Олег Иванович – уважаемый и заслуженный человек.
– Сапог – он и есть сапог, мне с ним даже поговорить в последние годы не о чем было, он в одном углу дома, а я в другом. Я выросла в интеллигентной семье и что я видела с ним, в жизни… То проверка, то поверка ночная, то попойка офицерская, то звездочку надо обмыть, то проверяющим стол накрыть, то женсовет гребаный и ненавистный мне. Вадим, я за годы службы сменила с Олегом Ивановичем двадцать три квартиры. Зачем?.. Затем, чтобы под конец жизни друг от друга по разным углам дома прятаться…
Сапог. Да, именно что сапогом она иногда за глаза и мимоходом называла своего покойного ныне мужа, так и не нашедшего себя в личной и гражданской жизни после своего увольнения в запас по выслуге лет.
Я же лишь пытался ей возражать изредка и по большей части тактично, однообразно и с осторожностью в словах. Рассуждая вслух о том, что Олег Иванович отдал свои лучшие годы Отечеству своему. И что он прошел Афган, да и не только Афган, и что он сполна исполнил свой долг воинской пред Родиной своей…
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.