Скрытые пружины - [30]

Несмотря на внешнее благополучие, воцарившееся в поместье, я продолжала шпионить за матерью, регулярно наведываясь в её комнату, как только для этого представлялся удобный случай. В одну из её отлучек я, отбросив всякую стыдливость, тщательно обыскала все ящики бюро, но не нашла там ничего интересного, кроме пары пустых конвертов и исписанного клочка бумаги, на котором смогла разобрать лишь «…иши до востребо…»

И всё же это было счастливое лето. Может быть, даже самое счастливое в моей жизни. Впервые я видела свою мать такой радостной и буквально искрившейся весельем. Даже тётушка Мод как-то заметила с удивлением: «Вирджиния, дорогая! Ты выглядишь, будто тебе снова шестнадцать лет. Я рада, что ты прислушалась к моим советам. Ты ведь перестала пользоваться услугами доктора Джефферсона?»

Из-за дождливой погоды мы проводили много времени в доме, и тётушка Мод, которой нелегко давалось вынужденное бездействие, придумывала для всех нас массу интереснейших занятий. Считая, что на детей крайне вредно действует избыток свободного времени, она предлагала нам множество разнообразных игр, которые могли нас увлечь.

Под её руководством мы с Элизабет учились основам композиции рисунка, создавали в альбомах с бархатными переплётами яркие коллажи из журнальных вырезок или играли в Великую игру Нового Завета, которая соединяла в себе картинки на религиозную тему и вызывала у нас с Элизабет жуткий азарт.

Удивительно, но моя мать, обычно такая равнодушная ко всему новому, всерьёз увлеклась коллекционированием и классификацией папоротников, в большом избытке произрастающих на болотистых землях Дартмура. В любую погоду она отправлялась на поиски новых экземпляров для своей коллекции, мягко настаивая на том, чтобы её не сопровождали. Возвращаясь в поместье с промокшими ногами, разрумянившаяся от длительной ходьбы, она с удовлетворением садилась возле камина и разбирала охапку разлапистых папоротников, просушивая их над огнём и загадочно улыбаясь.

Помню, как однажды тётушка предложила устроить в Хиддэн-мэнор известное столичное развлечение – живые картины. Избрав для себя персонажей, мы в течение целой недели подготавливали костюмы, которые должны были преобразить нас. Единственными зрителями наших упражнений в театральном искусстве собирались стать мой отец и нянюшка Бейкер, но такой скудный состав зрительного зала нисколько не охладил нашего пыла.

Держа втайне от отца наши приготовления (что было совсем несложно, так как он по-прежнему проводил почти всё время у себя в северном крыле поместья), мы предвкушали его изумление и восторг.

С помощью отрезов белоснежного муслина и некоторого количества реквизита мы намеревались предстать перед зрителями в образе греческих муз. В руках мы собирались держать подсказки, указывающие на область, которой покровительствовала каждая муза.

Тётушка Мод единогласно была избрана на роль самой старшей музы – Каллиопы, и для неё была приготовлена деревянная дощечка, покрытая неразборчивыми письменами, а также тиара, сплетённая из листьев.

Моя мать являла собой чарующее зрелище, избрав для себя образ Терпсихоры, покровительствующей танцу. Для неё мы изготовили бумажную лиру, натянув вместо струн прочные нити, и венок из плюща, в котором она выглядела почти как настоящая античная богиня.

Элизабет должна была изображать Полигимнию, которая в задумчивости стоит чуть поодаль от остальных муз и прижимает палец к губам, призывая к тишине. Надо сказать, эта роль очень шла моей серьёзной не по годам кузине. Когда она неподвижно стояла, устремив взгляд к потолку и держа в одной руке кипу альбомных листов, символизирующую священные гимны, вся её фигура изображала почти религиозный экстаз и приводила зрителей в восхищение.

Со своей ролью я определилась, как только мы начали обсуждать готовящееся мероприятие. Клио – покровительница истории и дочь Зевса и Мнемозины, богини памяти, имела самый величественный и мудрый вид среди всех греческих муз. В книге античной мифологии, найденной нами в библиотеке, она изображалась сидевшей и с великой серьёзностью взиравшей на длинный свиток, испещрённый летописями былых времён. Для изготовления такого длинного свитка мне пришлось два дня склеивать между собой тонкие бумажные листы, а потом оборачивать их вокруг валика для раскатывания теста, позаимствованного у миссис Дин, чтобы придать бумаге нужную форму.

Всё это время мы скрывали от отца наши приготовления, отчего он добродушно посмеивался над нами.

С тех пор минуло почти восемь лет. Картины прошлого лишь изредка оживают в моём воображении, но я отдала бы многое за то, чтобы хоть на мгновение перенестись в ту счастливую пору, когда мы ещё не знали, какие потери уготованы судьбой каждому из нас.

Как-то раз мы с Элизабет прогуливались после завтрака неподалёку от дома, расслабленно наблюдая за причудливым бегом облаков на прояснившемся небе. Я сильно насмешила её, бегом бросившись к ближайшему дереву и, три раза сплюнув через левое плечо, скороговоркой произнесла: «Добрый день, мистер Сорока! Как здоровье вашей жены?»

Не переставая смеяться, кузина спросила меня: