Скрытые инструменты комедии - [29]
ЭННИ: Добро пожаловать в наше шоу.
ЭРИК: Доброе утро, Энни.
ЭННИ: И в какой области вы специалист?
ЭРИК: В компьютерах.
Энни резко шлепает Эрика по лбу.
В этом месте слушатели обычно смеются. Но продолжим.
ЭННИ (без паузы): С какими же компьютерами вы работаете?
ЭРИК: С «Макинтошами».
Энни вновь бьет Эрика по лбу.
ЭННИ: А как насчет персональных компьютеров?
ЭРИК (несколько осторожнее): С «Маками».
Энни опять лупит его по лбу.
И снова зрители смеются. Эрик уже не так шокирован, просто немного сбит с толку.
ЭННИ: Итак, Эрик. Какой же компьютер ты посоветуешь нам купить? На этом этапе вмешиваюсь я.
СТИВ: Эрик, скажу тебе одну вещь: все дело в тебе.
ЭРИК (опять смотрит на Энни, начинает говорить, но потом останавливается и явно колеблется): Новый? (Готовится увернуться от удара, которого нет).
И зрители смеются снова. Но не из-за удара по лбу. Ведь на этот раз его нет. На этот раз комедийный эффект возникает за счет попытки Эрика «вычислить», что именно провоцирует удар. Решить эту проблему практически невозможно. Наблюдать за его попытками предугадать удары, нащупать выход из положения — не менее, если не более смешно, чем смотреть, как его просто бьют. Эрик становится идеальным воплощением уравнения: он борется с непреодолимыми сложностями без многих практических навыков и средств, необходимых для победы, и при этом НИКОГДА НЕ ТЕРЯЕТ НАДЕЖДЫ!
Бывает, эксперимент не получается, когда избитый спрашивает: «За что ты меня бьешь?» — или когда «жертва», полагая, что это просто упражнение в «комедии», игнорирует удары, и все. В обоих случаях налицо отсутствие борьбы. Без борьбы нет комедии. То же самое происходит, если он уворачивается от ударов или «точно» описывает проблему: «Эй, ты меня бьешь», — что указывает на его умение адаптироваться к ситуации. Дайте персонажу слишком много умений и навыков — и он превратится в Героя.
Хочу подчеркнуть, что дело не в ударах. Эрику предстоит решить нерешаемую проблему: он пытается давать интервью, а в это время ведущая продолжает лупить его по лбу в произвольно — как ему кажется — выбранные моменты. Когда некто пытается решить проблему, не зная, как это сделать, но не теряя при этом надежды, — вот что рождает комедию. Это действие перед лицом незнания. Чем больше он старается решить проблему без соответствующих навыков или средств, тем более это смешно — независимо от того, лупит она его или нет. Одна лишь его невысказанная мысль «И что я такое делаю, из-за чего она меня лупит?» уже создает комический эффект. Это упражнение подтверждает идею, по которой комедия создается не за счет шуток, гэгов или фарса. Комедия — это наблюдение за борьбой персонажа (часто не знающего того, что известно нам, зрителям) в попытке решить нерешаемые проблемы. А поскольку наши персонажи — Не-Герои, то нерешаемые проблемы необязательно так уж сложны. Они могут представлять трудности лишь для Не-Героев, как, например, Джорджа Костанцы в «Сайнфелде».
В основополагающей книге «История на миллион долларов» ее автор Роберт Макки посвящает комедии небольшой раздел, где заявляет, что «Комедия позволяет сценаристу приостановить Развитие Действия... и включить в повествование сцену, у которой нет специального предназначения. Она присутствует в сценарии просто ради смеха». Иными словами, комедия — нарушение хода повествования ради того, чтобы сделать что-нибудь смешное. Все признают огромный вклад Макки в преподавание киномастерства, но здесь я вынужден с ним не согласиться. Не думаю, что комедия — нарушение.
Давайте рассмотрим следующую сцену из ситкома «Сайнфелд»[24]. Джерри и Джордж сидят в кафе, и Джордж собирается настоять на своем.
ИНТ. РЕСТОРАН — ДЕНЬ.
Джерри и Джордж сидят за своим излюбленным столиком.
ДЖЕРРИ
Вот что я тебе скажу. Можешь не возвращать мне эти тридцать пять баксов, которые я отдал мануальщику, чтобы закрыть твой счет.
ДЖОРДЖ
Ты заплатил этому жулику?!
ДЖЕРРИ
Пришлось.
ДЖОРДЖ
Но он же ничего не сделал, Джерри. Он — мошенник чистой воды! Кто тебя просил платить?
ДЖЕРРИ
Мне было неловко.
ДЖОРДЖ
Я пытался настоять на своем!
ДЖЕРРИ
Настаивать на своем надо у своего врача.
ДЖОРДЖ
Не...
(рот открыт, начинает кашлять)
ДЖЕРРИ
В чем дело?
ДЖОРДЖ
Кажется, муху проглотил.
ДЖЕРРИ
О боже!
Джордж в ужасе встает. У него дрожат руки.
ДЖОРДЖ
Я муху проглотил. Что теперь делать?
Оборачивается к человеку, сидящему за стойкой.
ДЖОРДЖ (ПРОД.)
Что теперь будет?
Джерри недоверчиво качает головой.
Роберт Макки видит здесь нарушение повествования. Но я смотрю на это по-другому. Комедия — отнюдь не нарушение повествования смеха ради. Комедия — это то, что происходит по мере того, как персонажи движутся сквозь повествование. Они Не-Герои и поэтому часто все портят, валяют дурака, дела у них идут из рук вон плохо. Комедия — это то, что происходит с персонажами, когда они пытаются заполучить желаемое. Джордж — идиот. Он не может даже просто поговорить с Джерри без какого-то дурацкого происшествия. На сей раз он проглотил муху и не знает, что с этим делать. Если бы Джерри знал, что делать, если бы он мог легко и просто избавиться от мухи и двигаться дальше, он превратился бы в Героя. Мы бы увидели, что он обладает некими навыками, умениями. Чем меньше навыков и умений вы даете своему персонажу, тем комичнее он/она выглядит.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.