Скрытые инструменты комедии - [25]
Билл Прэди, исполнительный продюсер и соавтор сценария телесериала «Теория Большого взрыва» (The Big Bang Theory), говорил, что он ставит персонажей в некую ситуацию, а потом просто следует за ними: смотрит, что они хотят сделать, что им нужно сделать. И Тони Кушнер («Ангелы в Америке» / Angels in America), и Эдвард Олби («Кто боится Вирджинии Вульф?» / Who’s Afraid of Virginia Woolf?) — оба утверждают, что, когда пишут, обычно просят персонаж рассказать, что будет дальше.
Таким образом, эти авторы просто предлагают нам доверять персонажам в плане того, кто они и чего хотят. Разрешить персонажам делать все то, что им нужно для победы — с учетом того, кто они такие и что им может мешать.
Помните наших трех адвокатов в самом начале главы? Для решения проблемы им необходимо как можно быстрее выбежать из комнаты. Разговоры не помогают. Попытка «смешно» выскочить за дверь проблему не решит. Им нужно выбежать за дверь, каждый должен быть вторым, и на все про все — три секунды. Как бы они ни решили свою проблему, пока они сосредоточены на победе (а может, еще и догадаются выбрать кого-то и выбросить за дверь) — возникает комедия. Их решение, их «победа» и создает комедию — а не наоборот: комедия не может создать решение.
Что помогает вашему персонажу победить? Ему дается разрешение на победу. Но, делая какие-то вставки смеха ради, вместо того чтобы просто следовать за поступками персонажа, вы рискуете — ибо подобное поведение может заставить зрителей отвернуться от персонажа. Если же вы будете следовать за ним, то персонаж обязательно предложит что-нибудь не хуже, а то и лучше, чем ваша шутка или трюк. Персонажам необходимо совершать действия, которые реально соответствуют их индивидуальности. И ничего больше.
«День сурка» (Groundhog Day) — один из моих самых любимых фильмов. Ну, во-первых, у него потрясающая предпосылка: человек вынужден снова и снова проживать один и тот же день — «праздник» предсказания погоды, известный под названием День сурка. Во-вторых, можно смело утверждать, что это лучшая актерская работа Билла Мюррея. Но фильм мне особенно дорог тем, чего в нем нет.
Во-первых, в нем нет ни одного момента типа «Меня примут за ненорма-а-ального!» Вам знакомы такие ситуации в некоторых фильмах, когда с нашим Героем происходит что-то странное, необычное или сверхъестественное? Например, герой может вдруг оказаться в чужом теле, или проснуться женщиной, или помолодеть/постареть за одну ночь. В таких случаях вам кажется, что главному персонажу стоит совершить некие простые, очевидные действия с целью решить проблему: например, рассказать об этом кому-нибудь, попросить о помощи, сделать хоть что-нибудь. Но нет, они блокируют для себя этот вариант, заявляя: «Никому не скажу, а то меня примут за ненорма-а-ального!» И поэтому от 20-й до 60-й минуты персонаж шествует под девизом: «Никому не признаюсь что я на самом деле в теле моего племянника, а то меня примут за ненормального!» Вплоть до момента, когда он наконец-то делится с кем-то своей историей, и этот кто-то ему верит, и уж тогда-то они завершают дело ко всеобщему удовольствию. Финальные титры. Ненавижу такие фильмы.
На самом деле, как раз не персонаж останавливает себя. Не кто иной, как автор, полагает, что если герой поделится своей тайной (обмен мозгами/не совсем женщина), то это неумолимо приведет к кульминации и развязке, а значит, сократит двухчасовый фильм до метража одной серии «Симпсонов». Вовсе не персонаж, а сценаристы и продюсеры хотят продлить борьбу. Потому что пишут они не с точки зрения персонажей, а со своей, писательской точки зрения.
Вот в «Дне сурка» этого не происходит. Мне кажется, что в лучших комедиях («День сурка», «Большой» / Big, «Тутси» / Tootsie) всегда действуют персонажи, которым разрешено попытаться решить свои проблемы максимально быстро. В первую очередь — сюжет и персонаж, а комедия приложится.
В фильме «День сурка» Фил Коннорс (Мюррей), ведущий прогноза погоды, уже дважды проживал этот день; в третий раз он от этого явно не в восторге. В приведенной сцене Фил незамедлительно пытается решить проблему в разговоре со своим продюсером Ритой.
Фил и Рита вместе сидят за тем же столиком, за которым сидели раньше. Подходит ОФИЦИАНТКА.
ОФИЦИАНТКА
Может, кофе?
РИТА
Просто счет, пожалуйста.
(Филу)
А сейчас расскажи, что эта за болезнь такая, почему ты не можешь работать, и постарайся меня убедить.
ФИЛ
Я снова и снова переживаю один и тот же день. День сурка. Сегодня.
И как же он смог так просто взять и сказать? Некоторые сочтут, что теперь все, конец фильма. Но так будет только в том случае, если вы не позволите Рите иметь свою собственную точку зрения, собственную информацию и (что более важно) ее отсутствие.
И вот что Рита говорит в ответ:
РИТА
Ну, я жду концовку. Когда смеяться?
ФИЛ
Правда. Это в третий раз.
РИТА
Голову ломаю, но понять не могу, зачем тебе понадобилось придумывать такую идиотскую историю.
Ее ответ вовсе не заканчивает фильм, но отражает ее собственную точку зрения, согласно которой слова Фила — полное безумие.
ФИЛ
Я не придумываю! Я прошу тебя о помощи!
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.