Скрытая угроза - [71]

Эзер увидел в ту ночь, и сперва вообще не обратил внимания на то, что следак говорит по поводу их поездки. Лгал ли ему Авраам? Тогда откуда же он знает? Сара решил, что, наверное, он все-таки врет, но Эзер и вправду сказал странные вещи про чемодан у детсада. Хаиму помнилось, что в тот вечер, когда мальчишка впервые сказал ему, что первый папа знает, кто подбросил к детсаду чемодан, и запретил кому-то про это рассказывать, он лежал в своей постели на спине, какой-то до ужаса замороженный. Эти слова вызвали у Хаима смутный страх, но он не думал, что это как-то связано с чемоданом. Что его напугало, так это слова про первого папу. А в последующие дни Эзер почти и не разговаривал, вел себя с отцом настороженно и опасливо; а потом рассказал ему, что первый папа помог Джени ночью сбежать с чемоданом, сказав, что она не вернется. Но дальше мальчик перестал вспоминать первого папу, а Хаим стал натягивать ночью швейную нитку между створками двери детской комнаты и по утрам убеждался, что Эзер во сне не вставал.

А в ту ночь, когда убил Джени, он был уверен, что оба ребенка спят.

– Не может такого быть, чтобы он это видел, – не подумав, бросил арестованный Аврааму, и тот тут же ответил:

– Однако, к вашем великому сожалению, это случилось, господин Сара. И вы прекрасно знаете, что он вас видел. Вам не поможет притворство, что это не так, потому что он рассказал нам не только про то, что видел, но и про то, что сказал вам об этом.

Что во всем этом было правдой? Если б Хаиму дали четкий ответ, он, быть может, и признался бы.

Но ему казалось, что, проделывая все в ту ночь, он не издал ни звука. Он открыл жалюзи, чтобы слабый свет с улицы проник в темную комнату, запихнул вещи Джени в маленький чемодан и первым делом спустил его в машину. Попутно проверил, спят ли оба его сына в своих кроватках. Может, он поднял шум и разбудил Эзера, когда закрывал за собой дверь? Хаим помнил, что дверь даже не скрипнула. Джени тогда все еще лежала на полу спальни, завернутая в найденное в шкафу одеяло. Вроде бы он, вернувшись, заглянул в детскую, и дети не шелохнулись, а когда во второй раз вышел из дома, теперь уже с Джени на руках, запер квартиру на ключ и не стал ждать у двери, чтобы проверить, не проснулись ли малыши, потому что спешил добраться до машины. Только когда Хаим нажал на газ, он увидел, что час уже поздний, и рванул, чтобы успеть обратно до того, как мальчики встанут, а потом подумал, что может нарваться на патрульную машину, и уменьшил скорость. В Холон он вернулся без четверти семь, и бодрствовал как раз Шалом, а не Эзер. Младший из братьев сам включил телевизор и, сидя в гостиной на полу, спросил:

– Папа, а где мама?

Хаим ему не ответил…

Авраам вернулся на свое место и сел за стол. Он молча ждал, и Сара вспомнил, что Эзер в то утро заспался и они запоздали в садик и в школу. Было ли это знаком того, что он просыпался ночью? Но в то утро Эзер не произнес ни слова. И только через несколько дней, когда возле садика Шалома обнаружили чемодан и они из-за него задержались, он заговорил про первого папу и про то, что увидел. В то утро, проснувшись и не обнаружив матери, Эзер тоже спросил, где она, и Хаим впервые рассказал сыновьям, что она уехала. Никакого плана у него еще не было. И про поездку на Филиппины он подумал через много дней.

– Ну что, хотите рассказать, как убили свою жену, или мне ограничиться тем, что поведал нам ваш сын? – спросил Авраам, и арестованный вдруг понял, что подразумевал следак, когда сказал, что он, Хаим, знал, что Эзер его видел, и поэтому решил взять детей в Манилу.

– Так вы считаете, что я решил увезти Эзера, чтобы он не говорил с полицией? Поскольку он видел меня с Джени? – спросил арестованный.

– Не считаю, господин Сара. А знаю наверняка, что вы спланировали убить там их обоих, – спокойно ответил инспектор. – И за это вы тоже заплатите.

Он не должен был такого говорить, и Хаим прокричал это сорванным, словно не своим голосом.

И только несколько дней спустя, когда против него было выдвинуто обвинение, он понял, что Авраам произнес эти вещи на полном серьезе. Тогда же Сара снова заорал на него:

– Вы не имеете права говорить такое, я никого не собирался убивать!

А следак вперил в него безумный взгляд и сказал:

– Вы на меня голос не повышайте, господин Сара. Вы планировали убить там двух своих детей, а потом вернуться и сказать, что они решили остаться со своей мамой на Филиппинах, так ведь? Может, это вам и удалось бы. Ведь все думали, что ваша жена все равно уже там, не так ли? И кто стал бы проверять? Их мать уехала. И что же может быть естественнее, чем то, что дети останутся там с ней? А вы только привезли их в Манилу, верно ведь? Вы были просто посыльным. И когда их тела обнаружились бы, ни у кого не возникло бы возможности их опознать, потому что на Филиппинах ваши дети вообще нигде не числятся. Разве не это было у вас в голове?

Хаим видел этот безумный огонь в его глазах. И зачем он попытался переубедить инспектора?

Может, ему следовало потребовать, чтобы этот допрос прекратили – или продолжили, но с другим следаком… Или в присутствии адвоката… Как кто-то смеет обвинять его в намерении убить своих сыновей? Он закрыл лицо руками, а потом убрал их и все же попытался защититься.