Скрепы нового мира - [82]
— Десять лет Германия распродаётся оптом и в розницу!
— Миллионы немцев во власти голода и нищеты!
— Наш святой долг все изменить!
Публика сорвалась на аплодисменты, крик и топот, словно благодаря словам их жизнь уже изменилась. Оратор ждал. Его бледное лицо светилось вдохновением и верой. А затем, убедительно и неудержимо, со сцены на в уши людей полились обещания. В дымном, вонючем воздухе пивнушки наливался сиянием серебра и золота купол рая, под которым каждый обретал счастье, богатство и право на святую месть.
Бессонная, полная опасностей ночь обострила мои чувства, я совсем по-новому посмотрел на сидящих за длинными столами людей. Лавочники, рабочие, продавцы, пекари, механики, счетоводы, машинистки и клерки; они все как один подались к оратору, ряд за рядом, голова к голове.
— Бандерлоги, хорошо ли вам слышно?! — прошептал я.
— Ближе! Ближе! — без тени улыбки подыграла мне Саша.
Мне стало страшно; совершенно разные лица приобрели удивительную похожесть. Бессмысленные, устремленные в туманную даль взгляды; зияющая пустота в удивительном сочетании с ожиданием великого подвига. В этом ожидании без остатка растворялось всё: критика, сомнения, правда и реальность. Оратор давал простой ответ на каждый вопрос, мог помочь любой, самой страшной беде.
Легко не только падать, верить тоже легко.
— Поедем отсюда? — засобиралась Саша. — Залезем в кровать, включим радио…
— Да, пожалуй, — полез в бумажник я. Поднял руку, подзывая кельнера: — Уважаемый, рассчитайте!
Словно в ответ, где-то совсем рядом захлопали выстрелы.
— Scheisse! — скрипнул зубами я.
— Думаешь нашли?
— Надеюсь, нет!
Еще вчера невзорвавшаяся мина казалась мне вполне достаточным поводом для перевода стрелок истории на новый путь. Минимально допустимое воздействие, или МНВ, точно по "Концу вечности" герра Азимова. Депутаты целы, газетчики в профите, зипо, шупо и рейхсвер при работе.[231] Какая обывателям разница, заложили нацисты мину под тельмановский стол, или все же взорвали ее, по ошибке попав в нерабочее время? Теперь же, после риска, страха и хлопот, мне хотелось выжать из ситуации как можно больше; фотографии разнесенной на куски депутатской мебели выглядят куда убедительнее строчек из полицейских протоколов.
— Так мы идем? — поторопила меня Саша.
— Кельнер… ведь специально тянет с расчетом! А-а-а! — я бросил на стол бумажку в двадцать марок. — Да пусть подавится, прощелыга!
До выхода мы добраться не успели. Дверь распахнулась от удара: в зал не вошел, а скорее кубарем вкатился совсем юный парень шортах в разорванной, густо залитой кровью коричневой рубашке. С трудом поднявшись на колено, от прохрипел:
— В Рейхстаге взрыв! Тельман убит!
Увидели и услышали вестника немногие, однако его крик, повторенный сотнями голосов, пролетел через огромные залы за мгновение. Если бы не жужжание вездесущих мух, мне бы показалось, что я оглох – такая небывалой тишины в Хофбройхаусе не было со времен сотворения мира.
— Tot!!! — вдруг крикнул кто-то. — Сдох!
— Tot! — стукнула по столу чья-то кружка, — Tot! Tot! — подхватили ритм соседи, волной, все убыстряя и убыстряя темп в едином порыве. — Tot! Tot! Tot!
— Das ist eine Provokation… — недоуменно продолжил свою прерванную речь оратор.
Зал заглушил его слова победным ревом:
— Tot! Tot! Tot!
Оратор отшатнулся в глубину сцены, стушевался, разом потеряв в силе и росте, как видно, пытаясь привести новейшую картину мира в соответствие с партийной доктриной. Я уж думал, уйдет, но он справился. Выскочил обратно на край и завопил, перекрывая стук кружек:
— Kameraden! Kameraden! Zu den Waffen, Kameraden!
— Hurra!!! — заорала в ответ сотня натренированных пивом глоток.
— Ой, что сейчас будет! — изобразила фейспалм Саша.
— Уходим?
— Нет уж, давай досмотрим!
Зрелище того стоило. После призыва к оружию оратор отбросил сложные фразы. Под мерную дробь "tot! tot! tot!" он принялся один за другим выкрикивать нескольких простейших лозунгов с рефреном "muss sterben" – должны умереть – евреи, коммунисты, либералы. Все более и более истеричным голосом и, к моему немалому удивлению, это сработало! Публика, те самые сотни самых разных людей, которые пришли в Хофбройхаус за вкусным обедом с кружкой доброго немецкого пива, заединились в безумную толпу.
Кульминация не заставила себя ждать. Оратор выкинул вперед ладонь, выдержал короткую паузу, и отдал приказ:
— Vorwärts!!!
Спущенная с цепи свирепая свора кинулась к выходу, я едва успел оттянуть Сашу в сторону от дверей. В глазах бегущих мимо нас мужчин и женщин не осталось ничего человеческого. Догнать! Убить! Растерзать! Любого, кто окажется на дороге. Несколько минут – и только заставленные тарелками столы напоминали о сидевших тут людях.
Оратор же… аккуратно спустился по приставленной к трибуне лесенке и уселся за ближайший стол. Подтянул к себе чью-то полную кружку, с видимым удовольствием отпил крупный глоток. Воровато огляделся, вооружился вилкой и подцепил ей из чье-то тарелки сочащееся жиром кольцо колбасы.
— Schweinehund! — не удержалась Саша.
— Чудовище, — согласился я. — Да и с Тельманом как-то неудобно получилось.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Обычный студент, наш современник, в 1926 году. На его пути будет все: тяжелейшие испытания, схватки и погони, встречи с великими людьми, любовь и деньги. Он побывает в Ленинграде, в Хельсинки, в Берлине, в Мюнхене, в Стамбуле, в Одессе и, конечно, в Москве. Он сумеет изменить историю России и мира. И сделает это с предельной, по-настоящему исторической достоверностью.
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
За три года бывший студент двадцать первого века успел многое. Неплохо устроился в Европе конца двадцатых годов, заработал деньги и нашел любовь. Но нечеловечески огромный груз ответственности за судьбу мира не становится легче. Наш современник ищет помощь, но получает в ответ непонимание и предательство. Он пытается помочь, но ситуация раз за разом требует ставить на карту все что есть, без остатка. Даже жизнь.