Скованный Прометей - [82]
— Джованни! — раздался чей-то крик. Голос знакомый, — Джованни Батиста! Ты жив там ещё?
Контарини поднялся на колени, нашарил меч, который выронил при ударе. Вовремя. На него с рычанием прыгнул какой-то проворный грек и печень капитана едва не познакомилась с его копьём. Контарини откатился в сторону и лёжа сделал выпад в живот противнику. Тот вцепился в клинок и согнулся пополам. Капитан с усилием вырвал меч. Поднялся.
— Джованни!
"Кто там орёт? Некогда мне".
Во рту солоно от крови.
Эпибаты "Немезиды" отчаянно отбивались от родельерос, не пуская их на свой корабль. Им удалось его отстоять. Гребцы триеры поспешно отработали назад, и она освободила бивень.
Греков можно расстрелять, но Контарини вдруг понял, что смерти этих храбрых людей не хочет. Это ведь не бой, а бойня. Силы оказались явно не равны.
Джованни разглядел воина в дорогом доспехе у рулевых вёсел триеры. Похоже, он там командовал.
"Удачливый ты парень. Давай, беги, спасайся".
Убраться совсем безнаказанно грекам всё же не удалось. Крепление тарана не выдержало удара, открылась течь.
— Контарини!
Да кто же это всё-таки там орёт?
Орал Хуан де Риваденейра. Его "Тирана" ткнулась обрубком шпирона в корму "Веры".
— Тёзка, ты как нельзя кстати. Снимай моих, я, кажется, тону.
— Джованни, ты охренел? Как ты мог так тупо подставиться? Это же всё одно, что от детского кораблика в луже огрести! Я троих на дно отправил, а у моих ни царапины. Да и как я тебя заберу? Где у меня место?
— Хуан, ты предлагаешь нам тут сдохнуть? — спокойным тоном поинтересовался Контарини.
Риваденейра дёрнул щекой.
— Давайте. Тьфу на тебя, Джовании, сейчас по твоей милости, как селёдка в бочке будем.
Покидая борт тонущей "Веры", Контарини подумал:
"Мадонна, пушки… Каэтани меня убьёт…"
Онорато был слишком занят, чтобы ещё о потерянных пушках горевать. Потом наверняка, но не сейчас. Сейчас не протянуть бы ноги.
"Падрону" афиняне облепили, как псы медведя. Он им хребты ломает одному за другим. Лапой двинул — кишки вон. Пёс давай визжать, а на его место двое других.
Прямо по курсу медленно тонул изуродованный "Парал", но добраться до него Каэтани не смог — афиняне закрыли от него теориду и защищали её, как одержимые.
Пушки "Падроны" молчали. Каэтани приказал артиллеристам убраться из-под рамбата, там сейчас кипела рукопашная. Эпибаты лезли с двух триер.
Грек, что налетел на Фёдора оказался очень сложным противником. Его копьё сломалось в свалке, но он не отступил, умело прикрывался щитом и пытался ткнуть бывшего подьячего обломком в лицо. Обломок удачно оказался острым. Для грека удачно, само собой. Фёдор едва поспевал отбиваться. Но это не поединок один на один. Рядом дрался Ктибор. Доппельзольднер орудовал двуручником, будто коротким копьём. Перехватывал левой рукой за рикассо, бил врага длинной рукоятью, цеплял края щитов здоровенной гардой. Он и помог раскрыть проворного грека, и Фёдор рубанул его наискось через грудь. Тот упал, но не умер. Толстый многослойный высоленный лён неожиданно смог остановить саблю.
— Ах ты…
Добил упавшего Ян Жатецкий, а подьячий уже схватился с очередным греком.
Каэтани тоже бился на рамбате в первых рядах. Не дело командующему лезть в самое пекло, но он полез. Потому что был уверен — доспехи у него отличные, уберегут. А он, встав впереди, глядишь сбережёт ещё чью-то жизнь. Ясно ведь — первым делом будут его бить.
Левая рука совсем онемела. Там, наверное, сплошной синяк. Да наплевать, целы бы кости остались. Онорато дрался без щита и отбивал удары левой латной рукой.
Перед глазами какое-то полуразмытое пёстрое пятно. Движется. Замахивается.
Удар. Звон в ушах. Пульсирующая боль в руке отдаётся по всему телу, кузнечным молотом бьёт по голове. А на ней это дурацкое ведро. Хорошо гудит… Хорошее ведро. Если бы не оно, уже десять раз бы ноги протянул.
"Ещё хочешь? Ну, давай".
Снова удар. Снова боль.
— Н-на!
Меч врезается во что-то твёрдое, гнётся, но не ломается. Хороший меч. Демарат цокал языком и приговаривал: "Халибское железо. Дорогое. Лучше лаконского, лучше лидийского".
"Да… Знал бы ты, коринфянин, насколько лучше. Ну, может узнаешь ещё".
— Н-на!
Клинок ныряет в податливую плоть.
"Что же ты, парень, какой нерасторопный? Так медленно двигаться нельзя, от этого умирают. Ты ведь умер? Наверное, ты просто очень устал… Наверное… Я тоже устал. Но ещё не умер. И не умру. Я вас всех тут переживу".
Перед глазами возник очередной афинянин. Какой гладкий щит у него, ни царапины. Совсем новый.
"Ты откуда взялся? Здесь таких нет. Здесь повсюду вмятины… Во-от такие… Как на тебе теперь".
Глаза-то какие у него большие. Испуганные.
"Да что ж ты так бестолково машешь… Эх, парень… Дурак ты… Сидел бы дома… Я же не хотел вас убивать. Никого не хотел. Я просто хотел, чтобы вы видели — мир изменился. Он не станет прежним. Что же вы делаете? Почему не бежите?"
Не бегут, лезут всё новые. Каэтани вдруг понял, почему афиняне дерутся с таким ожесточением. Конечно же, защищают Фокиона.
Он ошибся. Афиняне защищали священный "Парал".
Четыре раза уже боднули "Падрону". Три вскользь, без разгона. Вёсла все переломали, конечно. Один удар вышел серьёзным. Так и потонуть недолго.
Альтисторический рассказ о том, что может случится, если очень влиятельные люди не держат себя в руках. Действие происходит на просторах Средиземноморья в 1571 году.
Альтернативная история. Александр Македонский гибнет в битве при Гранике, но прежде у него рождается сын. Рассказ написан на конкурс "Альтернативная история — 4".
Он был самонадеян, покоритель Ойкумены, Искандер Зулькарнейн, Искандер Двурогий, Проклинаемый людьми. Он шел от победы к победе, и никто из живущих ныне не мог остановить тяжелую поступь великого завоевателя. В неумеренной гордыне своей он назвал себя сыном Бога, не зная, что жизнь человеческая - лишь былинка в руках Всевышнего, суд же Его суров, но справедлив, и по силам каждому Он даст испытания. Не в этом времени, так в ином. Ибо нет у времени начала и конца. И тогда в битве не на жизнь, а на смерть сойдутся два величайших полководца, разделенные тысячей лет.
Мог ли Спартак победить? Почему он не ушел из Италии? Кто он вообще такой, фракиец Спартак. Фракиец ли? Эта история началась в годы Первой Митридатовой войны, вот только совсем не так, как принято её рассказывать.Первая часть закончена.
Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.