Скоропостижка. Судебно-медицинские опыты, вскрытия, расследования и прочие истории о том, что происходит с нами после смерти - [55]

Цели

В пять часов двадцать минут 23 февраля 2006 года обрушилась крыша Бауманского рынка. Позже во время поисково-спасательных работ среди завалов разгорелся пожар, который потушили лишь через несколько часов. Под завалами погибло шестьдесят восемь человек. Мы с мужем были дома, выходной день, мой первый год самостоятельной работы. Годы работы у нас не соответствуют календарным, а считаются непосредственно со дня начала работы, у меня это первое сентября. Каждое первое сентября я прибавляю на титульном листе своих актов СМИ еще один год к стажу, раньше гордилась, теперь забываю, могу и в декабре опомниться.

23 февраля я отдыхала, даже не дежурила, следующие два дня были рабочими. Старший нашей дежурной группы по Западному округу позвонил мне после обеда, спросил, готова ли я приехать описывать трупы. Спасательные работы и поиски продолжались, но первые трупы к тому времени уже вытащили. Количество погибших, естественно, прогнозировали примерно, но наша служба должна быть готова ко всему. Дернули дежурных экспертов из округов, позвали на всякий случай и тех, у кого выходные. Я приехала на место около пяти вечера. Помню оцепление, помню, как меня с корочкой легко пропустили, как я чувствовала себя большой, взрослой, нужной. Отдыхающих дежурных экспертов из разных моргов откликнулось очень много. Основной вал пришелся на местного эксперта и эксперта соседнего ОВД, описавших с десяток трупов с утра. Постепенно интенсивность поступления тел снизилась. Экспертов пригнали с избытком, нам не хватало работы, и мы выстроились в очередь за трупами, чтобы поучаствовать в составлениях протоколов, чтобы не зря приехали.

Погибшие были работниками рынка, которые там же и жили, под рынок в землю уходило несколько уровней, где все помещались. Верхних придавила сама обрушившаяся кровля, из нижних кто-то умер от недостатка кислорода в замкнутом пространстве или надышался токсических продуктов горения, а самых последних затопило, когда тушили пожар.

Всем экспертам, кто приехал к рынку после обеда или вечером, хватило только по одному трупу для описания. Потом мы просто бродили, слонялись в пределах оцепления, пили чай у МЧС, у них есть полевая кухня, у нас же ничего нет, хотя на массовые катастрофы с человеческими жертвами выезжают не только МЧСники, но и судебно-медицинские эксперты.

Февраль, темнеет рано, холодно, поисково-спасательные работы были прекращены, а потом прекращены вообще всяческие работы, в том числе и по извлечению тел из-под завалов. Нас не отпускали по домам, размещаться было негде. В каком-то здании, в котором устроили полевую столовую, было тепло, но не хватало на всех стульев. Мы с двумя экспертами из нашего Западного округа попросились в реанимобиль, втиснулись на кушетку для пациентов, так и просидели всю ночь, облокотившись друг на друга. Утром разъехались по моргам, работать. Трупов после праздничного выходного навезли много, вскрывали долго, после бессонной ночи выдохлись быстро. Я осталась ночевать в морге.

Вскрывающим экспертом в морге я работала и на других ЧС. На самолете в Сочи, на самолете в Раменском, двух ураганах в Москве и крупной аварии, когда столкнулись «газель» и легковушка, взорвались и сгорели. И с каждой катастрофой копились вопросы. Самый главный – зачем вообще проводить вскрытия трупов лиц, погибших при известных обстоятельствах в массовой катастрофе.

Основной вал пришелся на местного эксперта и эксперта соседнего ОВД, описавших с десяток трупов с утра. Постепенно интенсивность поступления тел снизилась. Экспертов пригнали с избытком, нам не хватало работы, мы выстроились в очередь за трупами, чтобы поучаствовать в составлениях протоколов.

Если катастрофа транспортная, не важно, на каком виде транспорта, и трупы поступили более или менее сохранные, то нужно установить водителей, членов экипажа, провести газохроматографическое исследование биоматериала именно от этих тел для определения алкоголя. Важно попытаться обнаружить у них признаки заболеваний – например, инфаркта, тромбоэмболии, кровоизлияния в мозг, то есть чего-то острого, что могло привести к катастрофе. Различия в причинах смерти пассажиров, по сути, не играют вообще никакой роли. Шок, кровопотеря, повреждения, не совместимые с жизнью. Исследования трупов могут пригодиться, если при этом эксперт устанавливает какие-то особые приметы, необходимые для опознания, опознание жертв катастроф – самая большая проблема в работе на массовых происшествиях и стихийных бедствиях. Или если эксперт при исследовании трупа обнаруживает что-то, что может помочь при анализе причин катастрофы, – те же горюче-смазочные на коже и одежде.

Выявление особых примет и специфических признаков, указывающих на причины катастрофы, исчерпывается наружным исследованием, описанием повреждений и забором анализов. Эксперты МАК по типичным ссадинам и кровоподтекам легко рассаживают пассажиров и экипаж по салону, их не очень интересуют траектории переломов или очаги ушибов. От своих коллег слышала единственный рассказ, как пригодилось внутреннее исследование трупа, при котором был обнаружен выраженный кальциноз