Скопус. Антология поэзии и прозы - [54]

Шрифт
Интервал

О, как я унижу тебя на рассвете,
Когда спозаранок, не выдержав сна,
Уйду, чтоб стоять перед кем-то в ответе,
Как будто и ты — не любовь, а вина!
Как будто и ты не плетешься калекой
По улице длинной и мокрой, как плач,
По улице нашего подлого века,
Где даже и я — не Христос, а палач!

«Я умирал у Сретенских Ворот…»

Я умирал у Сретенских Ворот,
Ко мне пришел Последний переулок,
Как Веневитинов — кусая нежный рот,
Как Мусоргский — велеречив и гулок.
И слов его я не успел понять,
Расшифровать последнее объятье…
Привычка жить — последнее занятье,
Которым боги тешили меня.

«Я научился гибельной работе…»

Я научился гибельной работе —
Бежать навстречу полночи азийской.
Так маршалы бросают вслед пехоте
Растоптанный порядок диспозиций.
Так Грибоедов уезжает, бедный,
Выклянчивать кончину и куруры,
Россию бросив, словно грошик медный,
В подол какой-то деревенской дуры.
И я уехал. Ветреная полька
Еще кружит салоны Петербурга,
И чей-то плач летит из переулка…
Безжалостна ко мне пустыня Ольга.
Поднять бы ставни воспаленных век,
Испить бы мне — сырой водицы хотца…
А мне прохожие: «До ближнего колодца
Тебе полжизни ехать, человек!»

«Один — без жены, без подруги…»

А. Блюменфельду

Один — без жены, без подруги,
Приятеля сплавив в Москву,
Неделю я прожил на Юге,
Не зная, зачем я живу.
Бездельем измученный странник,
Все ждал я чего-то — и вот
Меня заманил в обезьянник
Скучающий экскурсовод.
В тени сикомор и бананов
Жестокий Господь сотворил
Печальный разврат павианов
И страсть кривоногих горилл.
Их палками тычут мальчишки,
Ланцетами режут врачи,
Но бредят любовью мартышки,
Вздыхают о ней носачи.
Простерлось над клетками небо,
Бесстыдно себя оголя.
Окраиной Божьего гнева
Мне вдруг показалась Земля.
И женщина в белой панамке
Меня поманила рукой.
И горечь отвергнутой самки
Я в ней обнаружил с тоской.
Мы с нею купались и ели,
И вечером были в кино.
И ангелы Божьи летели,
Как бабочки, в наше окно…

«А Вам бы все стоять особняком…»

Губанову

А Вам бы все стоять особняком,
Особняком семнадцатого века…
Но стукачу приподымает веко
Двадцатый век штыком да ветерком.
В покоях умирал заезжий барин.
К нему таскалась баба с узелком.
Мотал башкой ученый доктор Арендт,
И «Колокол» трезвонил не по ком.
А Вам бы все стоять особняком…
И штукатурка сыплется до срока…
Но крестный путь до этого барокко
Вы все-таки проделали пешком.
Вы все-таки стрелялись сгоряча
Черт знает с кем, со сволочью какой-то.
Ах, подарите мне покой, беседу, койку
И пару плачей с Вашего плеча.
Я отслужу. Я помолюсь за Вас.
Дай Бог спокойствия старинным Вашим
                            залам.
Я буду помнить Вас, шатаясь по вокзалам,
В очередях у пригородных касс…

Баллада о свободе

Ю. Аронову

Я отпускаю пленного врага.
Иди, солдат. Проваливай, бедняга!
Поверит ли в блаженство полушага
Живой предмет, шагнувший в полутьму?
Я наклонюсь и выдохну ему:
Иди, солдат! Покинь свою тюрьму.
А я хочу на что-нибудь сменять
Постылое искусство охранять,
Фольгу наручников, тюремных стен бумагу,
Кандальных песен черные слога…
А он стоит — и от меня ни шагу.
В артезианской скудости двора
Он выучил случайные травинки…
Наивный выродок! Зачем ему новинки?
Я подымаю тело топора.
Свобода! Ты смертельная игра!
Не мир, но меч! Не миром, но мечом
Я отгоняю привиденье власти.
Какой тюремщик, захотевший счастья,
В конце концов не станет палачом?

«Не жалею, не прошу ни о чем…»

Не жалею, не прошу ни о чем,
Просто верю я в тебя, Конвоир.
И начищена луна кирпичом,
Будто небо нарядили в мундир.
Слушай, небо, я боюсь умереть,
Слушай, можно — я еще поживу?
Я смотрю и не могу не смотреть
В полицейскую твою синеву.
Я не верю ни лесам, ни лугам,
Верю слову твоему — «Подыхай!».
Я молюсь твоим смазным сапогам,
Я молюсь твоим усам, Вертухай.
Надо мною ты роняешь слезу.
Ты ведь знаешь — я тебя позову.
Словно рыба, за тобою ползу,
Брюхом вспоротым пятная траву.
Я ведь страху научился не вдруг,
Хоть давно с твоей повадкой знаком,
Мой безносый, мой единственный друг
Ты недаром стал моим двойником.
Сколько раз я обнимал, не любя!
Как мне верилось, что страстью горю!
И не знал, что обнимаю — тебя,
И с тобою лишь одним говорю.
Нам с тобой легко вековать,
Сапогами приминая траву.
Ты кукушке прикажи куковать —
Пусть я буду, пусть еще поживу…

«В игрушечной скворешной синагоге…»

В игрушечной скворешной синагоге
Румынский ребе отпускает хохмы.
И безъязыко воют эмигранты.
Плачь, тетя Соня! Рви седые лохмы!
Ты не увидишь знаменитой Федры
В старинном многоярусном театре,
Ты будешь блеять высохшей козою
И не восплачешь чистою слезою
Над пьесою «Кремлевские куранты»
Идут вперед потомки Макавеев,
Держа в руках игрушечные «Узи».
Плачь, тетя Соня, молодость развеяв
В пятиэтажном каменном Союзе.

Евгений Цветков

Удача

Памяти А. Грина

Сэт не летал на далекие планеты. Он был глубоко убежден в том, что чудо — вроде вывернутой наизнанку рубашки. Надо снять с себя одежду окружающего и вывернуть ее наоборот. Тут все и начнется.

— Послушай, Сэт, — сказал ему однажды знакомый пилот, — а тебе самому довелось хоть раз вывернуться в это самое, о чем ты так много толкуешь?

Пилот летал на чужие планеты. И Сэт промолчал, только поежился от ветра.

— Ты объясни как сможешь, — приставал тот. — Я пойму…

Но Сэт снова промолчал. Медленно они шли по улице. Яркое освещение и холодный порывистый ветер создавали ощущение неустроенности и настороженности.


Еще от автора Эли Люксембург
Скопус-2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Господин Гориллиус

В книгу вошел фантастический антифашистский памфлет ленинградского писателя и известного наставника и покровителя неофициальных литераторов Д. Я. Дара «Господин Гориллиус» (1941), написанный и изданный в первые месяцы войны.


По эту сторону Иордана

В сборник вошли семь рассказов современных русских писателей, живущих в Израиле, по эту сторону Иордана. Рассказы весьма разнообразны по стилю и содержанию, но есть у них и одна общая черта. Как пишет составитель сборника Давид Маркиш, «первое поколение вернувшихся сохраняет, как правило, русский язык и русскую культуру. Культуру, которая под израильским солнцем постепенно приобретает устойчивый еврейский оттенок. Библейские реминисценции, ощущение живой принадлежности к историческим корням связывают русских писателей, живущих в Израиле, с авторами, пишущими на иврите».


Письмо

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Боксерская поляна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поселенцы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Любящая дочь

Томмазо Ландольфи очень талантливый итальянский писатель, но его произведения, как и произведения многих других современных итальянских Авторов, не переводились на русский язык, в связи с отсутствием интереса к Культуре со стороны нынешней нашей Системы.Томмазо Ландольфи известен в Италии также, как переводчик произведений Пушкина.Язык Томмазо Ландольфи — уникален. Его нельзя переводить дословно — получится белиберда. Сюжеты его рассказав практически являются готовыми киносценариями, так как являются остросюжетными и отличаются глубокими философскими мыслями.


О чем мы говорим, когда мы говорим об Анне Франк

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


С Рози за стаканом сидра

Лори Ли родился в Глостершире в 1914 году. Свою первую книгу он выпустил в 1944 году. Это был сборник стихов «Мой памятник — солнце». За ним последовало еще два поэтических сборника, радиопьеса и несколько книг автобиографического характера о его поездках по Испании, стране, которую он хорошо узнал еще в 30-е годы.Своей популярностью и как прозаик и как поэт — а у него эту грань провести очень трудно — Ли обязан удивительной способности воссоздавать дух давно минувшей поры или утратившего свой прежний облик места.


Положитесь на матушку Одри

Томас Хайнд известен прежде всего своими романами, первый из которых, «Мистер Николас», был опубликован в 1952 году. Блестящая карьера промышленника в разных странах мира дала и сюжеты, и фон для многих его романов: в двух из них действие происходит в Кении, где он прожил два года, а действие третьего разворачивается на кампусе американского университета, напоминающего иллинойсские и массачусетские университеты, где он преподавал.Помимо этого, его перу принадлежат романы «Пташка», где действие происходит «на полях» лондонского преступного мира, и «Отец наш», тоже из лондонской жизни, об оспаривании завещания.


Маленький человек на большом пути

Автобиографическая повесть старейшего латышского писателя В. Бранка знакомит читателей с нелегкой жизнью бедной латышской семьи начала нынешнего века Герой книги, юный Волдис, рассказывает о своем первом заработке — деньги нужны, чтобы пойти в школу, об играх и шалостях, о войне с сынками местечковых богатеев. Первые столкновения с суровой действительностью приводят мальчика к пониманию, что жизнь устроена несправедливо, если всё — и лес, и земля, и озера — принадлежит барону.


Цезарь из Самосудов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Исторические новеллы

Новеллы А. Бараша (1889–1952), писателя поколения Второй алии, посвящены судьбе евреев в различные периоды истории народа.



Легенды нашего времени

ЭЛИ ВИЗЕЛЬ — родился в 1928 году в Сигете, Румыния. Пишет в основном по-французски. Получил еврейское религиозное образование. Юношей испытал ужасы концлагерей Освенцим, Биркенау и Бухенвальд. После Второй мировой войны несколько лет жил в Париже, где закончил Сорбонну, затем переехал в Нью-Йорк.Большинство произведений Э.Визеля связаны с темой Катастрофы европейского еврейства («И мир молчал», 1956; «Рассвет», 1961; «День», 1961; «Спустя поколение», 1970), воспринимаемой им как страшная и незабываемая мистерия.


На еврейские темы

В этой маленькой антологии собраны произведения и отрывки из произведений Василия Гроссмана, в которых еврейская тема выступает на первый план или же является главной, определяющей. Главы, в которых находятся выбранные нами отрывки, приведены полностью, без сокращений. В московской ежедневной газете на идише «Эйникайт» («Единство»), которая была закрыта в 1948 году, в двух номерах (за 25.11 и 2.12.1943 г.) был опубликован отрывок из очерка «Украина без евреев». В конце стояло «Продолжение следует», но продолжения почему-то не последовало… Мы даем обратный перевод этой публикации, т. к.