Скопус-2 - [4]

Шрифт
Интервал

«Скопус-2» фиксирует появление нового поколения в израильской русской литературе и обещает нам новые встречи.

Наталья Рубинштейн
Владимир Глозман

Поэзия

Лия Владимирова

Лея

Аврааму, Элеоноре

1
От заката до рассвета,
Муча, трогая, смеша,
Все лепечет мне про лето
Лея — ласточка, душа.
2
В мокрых окнах — акварель,
Запах трав и привкус меда.
Тянет за душу апрель,
Робкая недо-погода.
Тянет за душу тоска,
Втайне верится при этом
Только в это — в облака,
Переполненные светом.
3
Не обязательно влюбленной быть,
Чтобы строку — одну, другую, третью
Твердить…
Два дня, как не могу забыть,
Не только — два тысячелетья!
Она, как воздух, рядом, впереди,
Как ветер, свет, предчувствие простору.
Продолжи память, смуту остуди
Целительностью разговора!
4
Пусть ни единая помарка
Не тронет памяти, пока
Так нежно, молодо, так ярко
Сияет даль издалека!
В пыли ржавеет кофеварка.
Заварка чайная крепка.
И радостнее нет подарка,
Чем горечь первого глотка!
Одышка вдруг… Но мысль, светлея,
И запыхавшись, и хмелея,
Стремится свежий свет пролить
В мир подсознательный, подпольный.
Придавленный и подневольный,
И лето — в Лею воплотить.
5
Кипарисовая аллея,
Дальний смех, дальний оклик впотьмах
Слово, сладостно легкое:
               — Лея,
Словно лед, словно мед на губах.
Я сегодня, как Лея, светлею,
Зимний ливень в закрытых глазах…
Вся природа, под старость хмелея,
Разрешается в бурных слезах!
6
В душном вечере сухом
Строчка ранит и живит.
Виноградом и стихом
Дышит древний алфавит.
Плавных гласных пленных дух
Там таится взаперти, —
Тем отраднее их вслух
В полный вздох произнести.
Долгий голос, звук густой,
Полный зноя и тоски!
Крепнет солнечный настой,
Сжатый строгостью строки.
7
Моя душа меня моложе,
А я замедленней, грустней,
И сдержанней ее, и строже,
И мы ни в чем не схожи с ней.
Вдруг тянет, пересилив дрему,
Куда-то к соснам, на Кармель…
И что ей меркнущих черемух
Густая в памяти метель?
Меня ни капли не жалея,
Мешает веки мне смыкать…
Но что мне делать, если Лея
Вдруг перестанет окликать?

Мгновения

Ах, эта южная природа!
То зной, то знобко. Чудеса!
Скажи, какое время года
Настанет через полчаса?
И что нам делать с этой синью,
Как странный месяц переждем,
Где пахнет ветром и полынью,
Не шедшим снегом и дождем?

К февралю

Земля — еще не опаленная,
Ну любо-весело взглянуть!
Кусты стоят почти зеленые,
Весною тронуты чуть-чуть.
И рано поутру — живительный,
Как бы подснежный холодок,
И ветер, терпкий и пронзительный
И медуница вдоль дорог.
И рядом с полем, влажной пашнею
Щемящий яблоневый цвет.
Какая радость, грусть вчерашняя,
Как много памяти примет!
Опять с печалью жду чего-то я:
Как будто заново она,
С хандрою, робостью, ломотою,
Моя залетная весна.

На Хермоне

Рук без варежек ломота
(Каждой косточкой болит!),
Как в предчувствии чего-то
Стужа душу веселит.
Рвется ветер предвесенний.
Тянут мысли о тепле,
Гнутся мартовские тени
На оттаявшей земле.
Каждым тонким полутоном
Высь подснежная светла.
Вот и съехали с Хермона.
Ух… И дух перевела.
И как будто в зимней сказке —
Брошенные на бегу
Чьи-то алые салазки
И клубника на снегу.

О Цфате

Амраму

Наблюдая в волненье пустом
Этот медлящий в окнах заход,
Замечтаться и думать о том,
Что проходит и будущий год…
У меня ни о чем не спросив,
Наугад вы раскрыли тетрадь
И сказали: «Ваш город красив,
Вам бы в Цфате еще побывать.
Здесь — до самого неба песок
И до самого лета — полынь.
Вот бы вам заглянуть на часок
В этот Цфат, эту глубь, эту синь!
Пятна зелени грубо чисты,
Горний холод касается щек,
Горним холодом дышат цветы
На холстах, не просохших еще.
Город воздуха, света и трав,
Угловатых теней глубина…»
Так сказали вы, перелистав
Те страницы, где осень слышна.
А от щедрых дождей все светлей
За окошком блестит озерцо.
Я вдыхаю летящий с полей
Мокрый ветер, подставив лицо.

Морской музей в Эйлате

Прошли подводным коридором
И входим в зал, рука с рукой.
Там осязаемость напора
Стихии запертой, морской.
Сквозь водоросли и кораллы
В иллюминаторы видна
Перепоясавшая залу
Пятнистая голубизна.
За толщей стекол — плавность линий,
Большой светящийся плавник.
Мир фантастический и синий
Из мира темного возник.
Мы смотрим счастливо и немо,
Как зыбок синих солнц восход, —
Все это будничная тема
Для чьих-то будущих работ.
А нам бы — с робостью артиста,
С восторгом взгляд к волнам прижать
И цвет, изменчивый и чистый,
Как миг летящий, удержать.
А нам бы — с тихим постоянством,
Мазком и поиском, вчерне,
С трудом воссоздавать пространство
На беспристрастном полотне.
Не уплывай, большая рыба,
Из темной памяти моей.
Глубоко-синяя, спасибо!
Светящаяся, не тускней!
Смеются взрослые, как дети,
К иллюминаторам припав.
Растопим в этом синем лете
Свой раздраженный, скучный нрав!

По дороге в Иерусалим

Гроза! Дорога чуть виднеется.
В кабине на гору ползу.
Еще, пожалуй, заробеется
В такую непогодь, в грозу.
С холмами, с тучами — лиловое,
Зеленое перемешать!
Как бурно дышит ночь сосновая,
Как горько-весело дышать!
В машине долгое курение
Возле ослепшего стекла.
И все как будто озарения
Я там, за скалами, ждала.
Еще цвета, смешавшись, прячутся
В летящей темени, в тени,
Но тем полнее обозначатся,
Чем потаеннее они:
И край шоссе, прошитый розами,
И вся отчетливая даль,
Где над горами дымно-розово
Повис, как облако, миндаль,
Где россказнями любопытными

Еще от автора Игорь Миронович Губерман
Искусство стареть

Новая книга бесподобных гариков и самоироничной прозы знаменитого остроумца и мудреца Игоря Губермана!«Сегодня утром я, как всегда, потерял очки, а пока искал их – начисто забыл, зачем они мне срочно понадобились. И я тогда решил о старости подробно написать, поскольку это хоть и мерзкое, но дьявольски интересное состояние...»С иронией и юмором, с неизменной «фирменной» интонацией Губерман дает советы, как жить, когда приходит она – старость. Причем советы эти хороши не только для «ровесников» автора, которым вроде бы посвящена книга, но и для молодежи.


Путеводитель по стране сионских мудрецов

Известный автор «гариков» Игорь Губерман и художник Александр Окунь уже давно работают в творческом тандеме. Теперь из-под их пера вышла совершенно необыкновенная книга – описать Израиль так, как описывают его эти авторы, прежде не удавалось, пожалуй, никому. Чем-то их труд неуловимо напоминает «Всемирную историю в изложении "Сатирикона"», только всемирность здесь сведена к конкретной точке в плане географии и конкретному народу в плане антропологии. История, аврамическне религии, экономика, легенды, байки, анекдоты, война, искусство – все перемешано здесь во взрывной микс.


Камерные гарики. Прогулки вокруг барака

«Гарики» – четверостишия о жизни и о людях, придуманные однажды поэтом, писателем и просто интересным человеком Игорем Губерманом. Они долго ходили по стране, передаваемые из уст в уста, почти как народное творчество, пока не превратились в книги… В эту вошли – циклы «Камерные гарики», «Московский дневник» и «Сибирский дневник».Также здесь вы найдете «Прогулки вокруг барака» – разрозненные записки о жизни в советском заключении.


Иерусалимские дневники

В эту книгу Игоря Губермана вошли его шестой и седьмой «Иерусалимские дневники» и еще немного стихов из будущей новой книги – девятого дневника.Писатель рассказывает о главных событиях недавних лет – своих концертах («у меня не шоу-бизнес, а Бернард Шоу-бизнес»), ушедших друзьях, о том, как чуть не стал богатым человеком, о любимой «тещиньке» Лидии Либединской и внезапно напавшей болезни… И ничто не может отучить писателя от шуток.


Дар легкомыслия печальный…

Обновленное переиздание блестящих, искрометных «Иерусалимских дневников» Игоря Губермана дополнено новыми гариками, написанными специально для этой книги. Иудейская жилка видна Губерману даже в древних римлянах, а уж про русских и говорить не приходится: катаясь на российской карусели,/ наевшись русской мудрости плодов,/ евреи столь изрядно обрусели,/ что всюду видят происки жидов.


Штрихи к портрету

В романе, открывающем эту книгу, автор знаменитых «физиологическим оптимизмом» четверостиший предстает наделенным острым социальным зрением. «Штрихи к портрету» главного героя романа оказываются и выразительными штрихами к портрету целой исторической эпохи.


Рекомендуем почитать
Непостоянные величины

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Человек на балконе

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Исторические новеллы

Новеллы А. Бараша (1889–1952), писателя поколения Второй алии, посвящены судьбе евреев в различные периоды истории народа.



Легенды нашего времени

ЭЛИ ВИЗЕЛЬ — родился в 1928 году в Сигете, Румыния. Пишет в основном по-французски. Получил еврейское религиозное образование. Юношей испытал ужасы концлагерей Освенцим, Биркенау и Бухенвальд. После Второй мировой войны несколько лет жил в Париже, где закончил Сорбонну, затем переехал в Нью-Йорк.Большинство произведений Э.Визеля связаны с темой Катастрофы европейского еврейства («И мир молчал», 1956; «Рассвет», 1961; «День», 1961; «Спустя поколение», 1970), воспринимаемой им как страшная и незабываемая мистерия.


На еврейские темы

В этой маленькой антологии собраны произведения и отрывки из произведений Василия Гроссмана, в которых еврейская тема выступает на первый план или же является главной, определяющей. Главы, в которых находятся выбранные нами отрывки, приведены полностью, без сокращений. В московской ежедневной газете на идише «Эйникайт» («Единство»), которая была закрыта в 1948 году, в двух номерах (за 25.11 и 2.12.1943 г.) был опубликован отрывок из очерка «Украина без евреев». В конце стояло «Продолжение следует», но продолжения почему-то не последовало… Мы даем обратный перевод этой публикации, т. к.