Сколько золота в этих холмах - [72]

Человек поворачивается. Сэм оттаскивает Люси за угол, прижав ей ко рту свою твердую ладонь.

– Наверно, это какое-то недопонимание, – шепчет Люси, и ее слова смешат Сэм. – Анна не стала бы. Скорее всего, она отправила записку. – «Мальчики на побегушках». – Я с ним поговорю.

Сэм испускает длинную цепочку ругательств, все слова незнакомы. Только последние Люси узнает.

– Бэньдань. Анна его не посылала.

Люси открывает рот, чтобы возразить Сэм. А потом слышит… Шаги человека – безошибочный, безжалостный ритм. Давно забытая ее часть проснулась и сказала: «Охота». Она смотрит на несмываемую кровь на рукаве Сэм.

– Ты хочешь сказать, его послал Чарльз?

Сэм смотрит на Люси взглядом, который Люси хорошо знает – так смотрят на несносного ребенка.

– Это не ссора любовников, – говорит Сэм. – Он пришел за мной.

Теперь страх всерьез пронзает Люси. Ветер принес на своих крыльях часть ее прошлого мира. Опасную часть.

– Но почему…

– Он считает, что я должна деньги.

Анна говорила как-то, что ее провожатым иногда поручают собирать долги. Люси расслабляется.

– И это все? Так отдай ему. У меня сэкономлено кое-что…

– Нет! – рычит Сэм, и Люси вздрагивает. В этом голосе скрученное в пружину насилие, словно занесенный для удара кулак. Она впервые начинает по-настоящему верить историям, которые Сэм рассказывала ей за обедом. Она видит в Сэм ковбоя, жителя гор, шахтера. Закаленного мужчину, которого она не знает. – Я никому ничего не должна. Забудь об этом. Ты будешь в безопасности, если я покину город одна.

– Но почему?

Люси может сколько угодно задавать свой вопрос – все будет без толку. В очертаниях подбородка Сэм все то же старое упрямство. Годы ничего не изменили – даже маленькая Сэм с пухленькими щечками никогда не нарушала молчания.

И теперь взгляд Люси падает на распухшие костяшки пальцев Сэм. Это знак мужества Сэм. Этим вечером произошли необратимые изменения, порез на руке Сэм, кровь из носа Чарльза, Анна. «Где же твое мужество, Люси?» – словно спрашивает ветер.

Сердце ее колотится, но Сэм этого не слышит. Люси улыбается натренированной улыбкой. Закидывает голову, будто хочет убрать отсутствующие кудряшки с лица.

– Что мне до безопасности? Это безопасный город, так и смотри на него. Я иду.

– Ты не понимаешь. Тут никакого смеха не будет. Тут…

– Будет приключение. К тому же, если тебя упекут в какую-нибудь тюрьму для должников, кто-то ведь должен будет тебя выкупить.

Она хотела только пошутить, но Сэм продолжает смотреть холодным взглядом, она наблюдает за провожатым, чьи шаги становятся все ближе и ближе, он уже совсем рядом – за углом. Сэм, похоже, изготовилась к прыжку.

– Пожалуйста, – говорит Люси. – Меня не интересует какой-то старый долг – я о нем не буду спрашивать, если ты настаиваешь. Пошли.

– А твои вещи?

– Это всего лишь вещи.

Произнеся эти слова, Люси понимает, насколько они верны. Она думает про тридцать жемчужных пуговиц, разбросанных по ковру Анны. Вспоминает, с каким звуком они ударялись о дверь.

– Что делает семью семьей?

Она думала, что уж эти слова заставят Сэм улыбнуться.

Кровь

На безопасном расстоянии от Суитуотера Сэм объявляет привал. Они шли всю ночь и все утро. Как и предсказывала Сэм, на ногах Люси появись волдыри. В глазах у нее словно песок. Она дремлет на ходу, вспоминая свою пуховую кровать. Она хочет отдохнуть, перекусить. Но Сэм присаживается у ручья, вдоль которого они шли, погружает руки в ил.

– Сейчас не время играть в войну с боевой раскраской, – говорит Люси, видя, как ил стекает по щекам Сэм.

– Это чтобы скрыть наш запах. Если пошлют собак.

Утро пришло, но решение Люси приняла еще в темноте. Быстрые облака несутся над головой. Без зданий, которые держат небо в узде, Люси чувствует себя ужасно незащищенной. Эта земля лишена границ, она не знает купчих, она огромная, свистящая и неудержимая. Люси стоит, отдавая себя на милость ветрам и погоде. Она больше не отважная и не шальная, какой чувствовала себя вчера вечером, – она теперь слабая, ошалевшая от солнца, усталая, голодная. Она перебирает ногами, пытается не отстать от Сэм, чей шаг становится все свободнее, по мере того как они удаляются от Суитуотера.

Пять лет Люси отрывала от себя части своего истинного «я». Погружалась в неторопливую жизнь Суитуотера, как погружается в трясину мул, слишком глупый, чтобы понять, что происходит, пока его наполовину не засосет топь. А Сэм в своих похождениях все больше становилась самой собой. Она научилась убегать, выживать, скрываться от собак, чуять, кто желает им зла.

– Ты еще можешь повернуть назад, – говорит Сэм.

Люси недовольно смотрит на нее. Она погружает руки в ил. Ее обволакивает знакомый запах, похожий на запах воды в земле, изрытой шахтами. Когда-то она воротила от него нос. Теперь она заставляет себя сделать глубокий вдох. Она выбирает этот ил, как выбирает и эту жизнь. Она больше не в силах закрывать глаза на жестокие истины.

Она спрашивает:

– Ты и правда тогда целилась мимо этого банкира?

– Нет.

– Почему же ты солгала?

– Я думала, ты меня бросишь, если я скажу правду.

Теперь настала очередь Люси произнести:

– Прости меня. – Но одни только слова кажутся ей недостаточными. Вспомнив, что сделала Сэм в общежитии, она протягивает руку. – Напарники?