Сколько золота в этих холмах - [64]
Впервые после возвращения на пустой берег реки Люси вообразила себе это: предопределенность пробуждения рядом с другим человеком. Животный запах чужого тела. Эта истина вызвала у нее отвращение. Она уже была готова заговорить.
И тут вспыхнула газовая лампа. В дверях стоял человек.
– Кто вы? – спросил он.
Отец Анны вернулся из деловой поездки. Люси стряхнула крошки со своего платья, опустила голову, чтобы спрятать нос.
Анна родилась в этом мягком зеленом месте, но ее отец сошел с этих холмов. Он знал, что такое настоящее золото, и обмануть его было трудно. Анна обняла его, а он спросил, откуда Люси родом. Сказал, что слышал о людях, похожих на нее, от знакомых предпринимателей. Он выслушал ее ложь – «Сирота… Не знаю… Родственников никого…», после чего попросил Анну выйти на пару слов. Люси собрала свои вещи и ушла. Никто не окликнул ее.
После того случая Анна перестала говорить об их общем будущем. О поезде, на котором они доедут до последней остановки на востоке, о пикниках, которые они будут устраивать в саду ее отца, о речках, в которых они будут плавать, о платьях, которые они будут покупать на деньги ее отца. Больше никаких разговоров о том, чтобы Люси переселилась в какую-нибудь из двадцати с лишком комнат.
После той ночи в особняк повадились ходить перспективные женихи. Анна посмеивалась над ними, сетовала на них, сравнивала с животными и мебелью. Но она все же выбрала человека, у которого тоже был семейный особняк и собственное золотое состояние.
Теперь Анна говорит о доме с Чарльзом, о саде с Чарльзом, о путешествии с Чарльзом. Конечно, Люси тоже приглашается. Анна так довольна своей Люси и тем, что жених вертится вокруг ее лучшей подруги, – она даже не замечает, как палец Чарльза задерживается на талии Люси, как Чарльз называет Люси «наша самая близкая подруга», как Чарльз отправляет подарки в отель, где Люси стирает одежду, и появляется у окна Люси в облаке алкогольных паров.
Люси принимает приглашения на обед и сидит за столом, накрытым на троих. Она хвалит деликатесы. Цветы. Доброту. Никогда не упоминает о шепоте Чарльза в те минуты, когда Анна выходит из комнаты. Чарльз предлагает ей прогулку вдвоем. Место рядом с Анной, прежде достаточно просторное для сестры, теперь стало маловато для Люси.
И потому Люси отмокает в реке в одиночестве, как прежде. Ее кожа сморщивается от воды. И все же она плавает. Воображает будущее, в котором она, покрывшись на суше такими же морщинами, как теперь в воде, по-прежнему с улыбкой сидит рядом со своей лучшей подругой. Какое другое будущее может быть у нее? Она стала тем, о ком говорила: «Сирота. Никого». Ни состояния, ни земли, ни лошади, ни семьи, ни прошлого, ни дома, ни будущего.
Мясо
Люси идет домой, вода капает с нее. В сумерках люди вздрагивают, видя ее спутанные волосы. На ступеньках общежития ее встречают три девицы. Страх перед тигром заставляет их нервничать. Одна отшатывается, когда появляется Люси, у которой в крови инстинкт: не отпрыгивать в сторону, а идти напролом, рассчитывая на их глупость. Она могла бы преподать урок настоящего страха, такого, от которого у девиц хрустит хребет.
Она улыбается, пропускает их. Воздух слишком неподвижен. В тревоге подергивается уголок ее губ. Может быть, поев, она успокоится.
Хозяйка перехватывает ее сразу за дверью, говорит, что в гостиной ее ждет посетитель. Вероятно, это Анна волнуется. Люси вздыхает, благодарит женщину.
– Посетитель мужчина, – говорит хозяйка, становясь на пути Люси. Изо рта у нее вылетает слюна. После пяти спокойных лет в общежитии эта ярость удивительна. – Дверь не закрывай и наверх его не смей приглашать. Я буду наблюдать.
Опускается полная темнота. Час домогательства. Вероятно, это Чарльз.
В первый раз она увидела Чарльза тоже вечером. Три года назад, задолго до знакомства с Анной. Это было в те времена, когда Люси все еще просыпалась в темноте и у нее зудело в ногах, а одиночество было сухой царапиной в ее горле, которую не могло увлажнить никакое количество воды. И потому она бродила по всему городу.
Днем порядочные люди избегали улиц близ вокзала, мрачных улиц с их салунами, игровыми притонами, где, как все знали, собирались бакеро, игроки, индейцы, пьяницы, ковбои, шарлатаны, женщины легкого поведения и другие сомнительные типы. По вечерам эти самые улицы привлекали Люси. В позах людей, которых Люси видела там, она узнавала знакомую ей рабскую покорность. В тринадцать лет она чувствовала себя умиротворенно, потом ей исполнилось четырнадцать. Она избавилась от подростковой неуклюжести, ее руки и ноги стали длинными, волосы разгладились, и она начала замечать, что люди заглядываются на нее. В особенности мужчины.
Эти грязные улицы с наступлением темноты раскрывались с треском, как корешки учебников. «Поймешь, когда вырастешь», – говорила ей ма. Люси научилась ходить с легкостью ма и с куражом Сэм. Она играла в игру, от которой захватывало дух и в то же время становилось страшно. Она научилась игнорировать, отвечать, плевать и убегать безнаказанно. Бедные мужчины, отчаянные мужчины, грубые мужчины… а потом мужчина, не похожий ни на одного из этих.
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
Парень со странным именем Плутон мечтает полететь на Плутон, чтобы всем доказать, что его имя – не ошибка, а судьба. Но пока такие полеты доступны только роботам. Однажды Плутона приглашают в экспериментальную команду – он станет первым человеком, ступившим на Плутон и осуществит свою детскую мечту. Но сначала Плутон должен выполнить последнее задание на Земле – помочь роботу осознать, кто он есть на самом деле.
Сон, который вы почему-то забыли. Это история о времени и исчезнувшем. О том, как человек, умерев однажды, пытается отыскать себя в мире, где реальность, окутанная грезами, воспевает тусклое солнце среди облаков. В мире, где даже ангел, утратив веру в человечество, прячется где-то очень далеко. Это роман о поиске истины внутри и попытке героев найти в себе силы, чтобы среди всей этой суеты ответить на главные вопросы своего бытия.
Что такое дружба? Готовы ли вы ценой дружбы переступить через себя и свои принципы и быть готовым поставить всё на кон? Об этом вам расскажет эта небольшая книга. В центре событий мальчик, который знакомится с группой неизвестных ребят. Вместе с ним они решают бороться за справедливость, отомстить за своё детство и стать «спасателями» в небольшом городке. Спустя некоторое время главный герой знакомится с ничем не примечательным юношей по имени Лиано, и именно он будет помогать ему выпутаться. Из чего? Ответ вы найдёте, начав читать эту небольшую книжку.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.