Сколько золота в этих холмах - [62]
Вода
Когда Люси заходит в реку, оранжевый закат висит над миром.
Слухи разогнали всех, кто находился на берегу. Тут никого нет – никто не видит, как она разглаживает на себе юбки, медлит. Никто не видит, как она осторожно выворачивается, чтобы расстегнуть все тридцать жемчужных пуговиц. Она плавает обнаженная рядом со своим платьем. Вода накатывается равно на плоть и материю, и ей все равно, очистит она их или нет.
Если Анна ее второй друг в Суитуотере, то первый – река.
Пять лет назад она в первый раз пришла в город. Она шарахалась от повозок, от людского столпотворения у нее кружилась голова. Она чувствовала себя потерянной. Небо было ей плохим помощником: если она поднимала голову, как научилась делать на холмах, то ее поле зрения перекрывали дома. Облака не кружились. Она была в центре небытия, и земля с ней не разговаривала. Она была никто.
Она нашла дорогу на кухню ресторана. Испытала облегчение, столкнувшись с тем, что ей было хорошо знакомо: жирная посуда, низкий потолок, боль в ее согнутой шее. Три другие девушки стояли у раковины. Одна светлая, две темнокожие. Люси пробормотала: «Сирота. Подброшенная. Не знаю. Родственников никого». Светлая девушка потеряла к ней интерес. Темные были настойчивыми, они долго перешептывались, а потом в проулке подошли к Люси.
– Кто ты? – спросила более высокая.
– Сирота.
– Нет, – сказала та, что пониже, подойдя вплотную. Люси разглядывала их лица: скорее всего, индианки. На улицах Суитуотера она видела немало индейцев, людей всех мастей. – Ты какого народа? – Невысокая девушка прижала руку к груди и назвала племя, к которому принадлежала.
Еще одно название из прошлого, услышанное ею на кровати-чердаке, закружилось в памяти Люси и рассыпалось в прах. «Вот верное слово». Исчезло. Вкус ее собственного сухого языка. Если она и принадлежала к какому-то народу, то больше не могла его назвать. Более высокая девушка тоже приложила руку к груди, и Люси поняла, что они, вероятно, сестры.
Девушки продолжали разглядывать Люси, задавать вопросы, пригласили ее разделить с ними их странные, завернутые в бумагу завтраки. Они продолжали преследовать ее, но в один прекрасный день Люси повернулась и сказала что-то про кожу. Про воду. Про грязь.
Эти девушки больше никогда с ней не разговаривали. Кроха стыда, поглощающего стыда, потом пустота, которую она научилась считать легкостью. Теперь она намеренно позволила названию народа, к которому принадлежали девушки, проскользнуть между зазорами в ее памяти, и оно исчезло, как исчезло и название ее собственного народа. По крайней мере, они оставили ее в покое.
Она не стала совсем одинокой, пока еще не стала. В полдень и вечером она возвращалась к реке, приносила объедки с кухни, при виде которых Сэм морщила нос. Сэм предлагала ей те два серебряных доллара, Люси прикидывалась глухой, пока предложения не прекратились. Прекратились и другие разговоры. Сэм стала более задиристой, более нервной, встречались они все реже. Пропадая часами, Сэм находила еду каким-то другим способом.
Наконец открылась ярмарка, о которой говорил человек с гор. Ковбои и трапперы, скотоводы, игры и представления – все это носилось по Суитуотеру, как ветер. Когда ярмарка закончилась, Сэм тоже исчезла. Вместе с Нелли.
Больше недели Люси ждала ее у реки. Такая чистая вода на поверхности. И столько мусора на дне. Наконец она выкинула свои вещи – изношенные, помятые, порванные и гадкие, в пятнах пота и дурно пахнущие после долгого пути с западной территории – в воду. У нее осталось одно платье, в котором она и пришла в общежитие.
В первый свой год она разглядывала толпы Суитуотера. Тысячи лиц, столько рас она не видела никогда прежде. Ни одна не была знакомой.
На второй свой год она перестала искать поводы для разочарования, ходила по улицам, опустив голову. Иногда ее окликали. Но никогда – кто-то знакомый. В основном мужчины и в основном по вечерам.
На третий свой год она так часто повторяла «Сирота. Подбросили. Родственников никого», что эти слова покрыли правду слоем лака. Простая история, которая устроила бы этот город, в котором она узнала, чтó на самом деле означает цивилизация: безопасность, никаких авантюр, никакой неопределенности в месте, настолько лишенном всякой природной дикости, что даже фальшивый тигр становился здесь приключением.
Три года мыльной пены, сморщенных рук, булыжных мостовых, аккуратных перекрестков, зеленых листьев, потом пожухлых листьев, потом голых веток, потом снова зеленых листьев, платьев с отутюженными складками, соли, свежей воды, тяжелого воздуха, уличных фонарей, вывернутой шеи, превращения посудной мыльной пены в мыльную пену от стирки, новой работы в отеле с более высоким жалованьем, девушек из индейского племени, оставшихся на кухне, где они по договору должны были проработать еще шесть лет, чтобы расплатиться с долгами, соли, свежей воды, боли в руках, воздуха, такого трудного для дыхания, сверкания вилки и ножа на столе, накрытом на одного, и никаких прикосновений к ее коже, кроме прикосновения речной воды.
А потом в начале четвертого года Люси у реки познакомилась с Анной.
Причудливый калейдоскоп, все грани которого поворачиваются к читателю под разными углами и в итоге собираются в удивительный роман о памяти, восприятии и цикличности истории. 1988 год. Молодой историк Сол Адлер собирается в ГДР. Незадолго до отъезда на пешеходном переходе Эбби-роуд его едва не сбивает автомобиль. Не придав этому значения, он спешит на встречу со своей подружкой, чтобы воссоздать знаменитый снимок с обложки «Битлз», но несостоявшаяся авария запустит цепочку событий, которым на первый взгляд сложно найти объяснение – они будто противоречат друг другу и происходят не в свое время. Почему подружка Сола так бесцеремонно выставила его за дверь? На самом ли деле его немецкий переводчик – агент Штази или же он сам – жертва слежки? Зачем он носит в пиджаке игрушечный деревянный поезд и при чем тут ананасы?
Горячо влюбленный в природу родного края, Р. Бедичек посвятил эту книгу животному миру жаркого Техаса. Сохраняя сугубо научный подход к изложению любопытных наблюдений, автор не старается «задавить» читателя обилием специальной терминологии, заражает фанатичной преданностью предмету своего внимания, благодаря чему грамотное с научной точки зрения исследование превращается в восторженный гимн природе, его поразительному многообразию, мудрости, обилию тайн и прекрасных открытий.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.