Сколько длятся полвека? - [14]
Видимо, слушал, о чем–то размышлял.
— Агитация… Прочитайте что–нибудь, предназначенное не для поляков, а для ваших солдат.
Карл порылся среди газет. Выбрал красноармейскую, чуть побольше тетрадного листа.
Спустя два дня польский офицер умер.
На цыпочках, с козьей ножкой в зубах в палату заглянул комиссар.
— Извини, товарищ Сверчевский, — как хоронить этого?.. Фамилию не назвал, документов нет.
— Прикажите принести кусок фанеры и тушь.
Написал по–польски: «Ярослав Ружиньский, родился в 1897 г., погиб в 1920 г.»
Наутро Сверчевского отправили в мозырский госпиталь, оттуда — в московский.
В красноармейской газете, прочитанной Сверчевским, был напечатан приказ от 25 июля 1920 года:
«Товарищи! Помните, что, вступая в польские области, не с польским народом воюем мы. Не завоевывать Польшу идем мы. У нас много своих полей, лесов, рудников, фабрик и заводов… Завоеваний нам не нужно. И мы бьем и будем бить лишь панов, помещиков, буржуев и жандармов, всех этих наемников мировой буржуазии.
Берегитесь же обидеть польского труженика!..
Не обижайте пленных!..»
Ни Сверчевскому, ни Ружиньскому, разумеется, не могла быть известна циркулярная телеграмма ЦК РКП (б) в редакции центральных газет:
«В статьях о Польше и польской войне необходимо строжайшим образом исключить возможные уклоны в сторону национализма и шовинизма».
Еще 28 января 1920 года Совет Народных Комиссаров заявил о безусловном и безоговорочном признании независимости и суверенности Польской республики.
V
Лефортовский госпиталь, его называли теперь 1‑й Коммунистический, занимал лепившиеся друг к другу желтые здания, прошитые изнутри гулкими коленчатыми коридорами. Ходячие раненые и выздоравливающие слонялись по саду в шинелях внакидку, валялись на траве, лузгали семечки.
У Сверчевского редкий день без посетителей. Забегала, норовя разминуться с остальными, Нюра Воробьева. Приносила пакетик — слипшиеся. леденцы или подушечки. Брала Карла под руку: «Ты еще слабый».
Приходили торжественные, чуть смущенные молодожены — Иосиф и Зина.
Но почему нет Люцины? Уверяли, будто сестра занята, ночами дежурит. Что–то, чувствовал Карл, таили. Все, похоже, вплоть до Нюры, участвовали в заговоре. Он пробовал вызвать на откровенность простодушного Иосифа. Тот вздыхал, отвечал невпопад, в тоскливых глазах у него: ну что ты пристал?
Карл надумал допросить с пристрастием Тадека. Вот те на: Люцина уехала за хлебом в Саратовскую губернию. И ни слуху ни духу. Сгинула вдали от дома, родных.
Больше Карл не докучал расспросами.
Раны его подживали, гул в голове стихал. Только плечо слегка подрагивало — следствие контузии.
После выписки Карл отправился с Нюрой в Сокольнический парк. Ноги тонули в желтой, шуршащей листве. Аллеи по–осеннему безлюдны, ларьки заколочены, перед пустой эстрадой ряды пустых скамеек.
Через четыре месяца, когда Карл вернется в Москву, они снова пройдут теми же аллеями, переметенными снегом, мимо запорошенных деревьев и ларьков, превратившихся в сугробы…
На курсах «Красных коммунаров» Сверчевский учил применять холодное оружие. С увлечением, азартом, смягчая иронией властную требовательность. Не удивлялся обязательности своего слова для других. Как должное принял назначение начальником пехотного отделения курсов и исполняющего обязанности комиссара.
Начальник курсов, зачитав приказ, добавил:
— Выходит, товарищ Сверчевский, тебе на роду написано быть краскомом.
Нюра полагала иначе. Любопытно все–таки, как он видит будущую жизнь? В армии сегодня — туда, завтра — сюда. Ни кола ни двора.
Карл удивлялся, прислушиваясь: у Нюры решимость на лице, а натура мягкая, покладистая. Нравилось ему такое сочетание. Не хотелось спорить. Девчонка не понимает текущего момента. Вот–вот грянет мировая революция.
В мае 1921 года курсы «Красных коммунаров» направили в Тамбовскую губернию против укрывавшихся в лесах антоновских отрядов.
В воскресенье накануне отъезда Карл повел Нюру прогуляться. Но не в Сокольники, а в центр. На Театральной площади торговали мороженым на сахарине. Продавец доставал его длинной ложкой из алюминиевого цилиндра, накладывал на круглую вафлю с женским именем, терпеливо отыскивая названное покупателем, стерженек выталкивал готовую порцию, сверху слой мороженого прикрывала вафля с мужским именем («Карлов» не имелось).
Задержались перед витриной фотографии «Сахаров и Орлов». За зеркальным стеклом красовались усатые командиры. Кто в рост, в папахе, кто, сидя, многодумно опершись на эфес.
Карл помнил эту витрину со снимками офицеров, дам в шляпах и длинных платьях, солидных мужчин в визитках…
Фотограф подвинул два кресла.
— Прошу рядышком. Сейчас равенство. Это прежде — то супруг желает сидеть, то — супруга… Товарищ командир, ручку на колени. Чтобы видеть чины–звания. Пардон, теперь чинов не имеется…
Он накрылся черной тканью, прильнул к задней стенке аппарата, катавшегося на колесиках. Нажал резиновую грушу, поблагодарил, склонившись в поклоне.
— Будет готово в следующее воскресенье.
Карл передал квитанцию Нюре.
— В следующее воскресенье я далеко буду.
Она безучастно сунула бумажку в карман жакета.
На подъеме Кузнецкого моста их обогнал извозчик. Копыта гулко цокали по мостовой.
Знаменитая статья В. Кардина в «Новом мире» «Легенды и факты», вызвала многочисленные отклики читателей, ставила под сомнения отдельные постулаты советской истории.
Герой повести «Минута пробужденья» — декабрист Александр Бестужев, офицер-гвардеец, писатель, критик, соиздатель журнала «Полярная звезда». Он вывел на Петровскую площадь в декабре 1825 г. один из восставших полков. Из каземата Петропавловской крепости отправил Николаю I письмо, обличающее самодержавие. Сослан рядовым на Кавказ. Ему было запрещено печататься под собственной фамилией, и он вскоре прославился как Марлинский. Легенды окружали жизнь и таинственную смерть революционера, опального писателя.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.