...ское царство - [3]
— Подожди, не гони лошадей, — выпаливает тот на одном дыхании фразу, заканчивающуюся чем-то вроде стона.
Это явно не входит в привычный арсенал его манер, — он с силой сжимает челюсти, чем приводит в движение желваки на скулах.
— Роза чем-то серьезно больна. Очень серьезно. Так что, может, ей не так долго осталось…
— Это она тебе сказала? — перебивает Гариф.
— Вообще-то, да… она… С первого дня говорила об этом. Я пытался выяснить… но, сам понимаешь, ее врачи умеют охранять тайны.
— Короче.
— Короче я хотел тебя попросить… То есть не попросить, а предложить. Это может быть весьма выгодным для тебя делом. Во всяком разе десять штук зеленых я тебе гарантирую…
Но тут Гариф вдруг взрывается каким-то просто гомерическим хохотом, и красавец Максим тотчас обрывает пламенную свою тираду. Красный и потный не может он оторвать жаркого взгляда от покатывающегося со смеху приятеля, а смазливое лицо его все краснеет и краснеет от нарастающей досады. Гариф же столь безумно продолжает гоготать, что из вагончика-киоска вслед за белобрысенькой официанткой показывается коротко стриженая голова с физиономией горбоносой и усатой. Немногочисленные посетители с достоинством провинциального бонтона рассматривают возмутителей спокойствия.
— Какой же я… Какой же я тупой… — сквозь хохот выдавливает из себя слова Гариф. — Какой же… Вот только понял… наконец. Так ты, значит, хочешь уступить мне свое большое счастье! То бишь Розу. Так? Уступить? Передать?
Лицо Максима теперь приобрело цвет, который в былые времена назвали бы красиво «сольферино».
— Да нет… ты не понял… Я не то, чтобы… а…
— Вот ты отмочил, — хохочет Гариф. — Ты уверен: я вполне черный и достаточно ли волосатый?
— Ты не понял… Ты же не дослушал. Да прекрати ржать! Дай скажу.
Гариф несколько затих и изобразил в лице внимание.
— Я дело предлагаю тебе. И денежное. Во всяком случае от тебя много не потребуется. Во всяком случае пока. А дальше сам уже будешь смотреть… как там тебе лучше. Захочешь, — можешь попробовать по серьезному… А я тебе предлагаю… ну…
— Ясно, ясно, — Гариф больше не смеется. — Тебе нужно продемонстрировать Розе какую-то свою деятельность или хотя бы участие в поисках ее нового… как бы это точнее выразиться…
— Мужа, — подсказывает Максим.
— Ну, пусть «мужа», хотя… Ты сдерешь с нее какую-то сумму на всякие технические издержки, а мне из этой суммы отвалишь процентов эдак пять, а то и десять, да?
— Почему «процентов пять… десять», если я от нее какие-то деньги на это получу, то все их тебе и отдам.
— Неужели? А в чем же твоя хитрость?
— Да не то, чтобы хитрость… Ты невнимательно меня слушал.
— Да-да, она же якобы умирает, — ухмыльнулся Гариф. — Хотя, если судить по ее планам, жить она собирается еще лет двести. Нет, Максим, пожалуй, никакого дуэта, а тем более трио у нас не получится. Я говорил: у тебя талант. Я же, как видно, такими способностями не обладаю, да и практики необходимой не имел. К тому же у меня семья, какая-никакая. Так что расстанемся мы с тобой еще лет на пять. Но ты давай — не падай духом. Успехов!
— Но, может быть…
— Нет, Макс, не может. И давай прощаться.
— Что ж, как знаешь.
Максим поднимается из-за стола. Он все еще очень взволнован, но внешне ему почти удалось совладать с собой, — и вот он вновь красив, полон чувства собственного достоинства и даже несколько надменен. Он кладет на стол пеструю с голографическим рисунком визитную карточку.
— Здесь и мобильный, и пейджер… В общем, захочешь, — найдешь.
— Вряд ли захочу, но все равно, спасибо. Пока!
— Пока!
Максим удаляется в глубину парка, Гариф смотрит ему вслед, покручивая порожнюю бутылку. Фигура в ярком желтом костюме еще долго остается заметной на фоне темной зелени.
У гипсовой балюстрады цветущие кусты бузины, уже утратившие солнечную позолоту.
Над ними лазоревый небосвод, в котором чертят затейливые фигуры свободные стрижи.
По лазоревому небосводу медленно поползли финальные титры.
Мы закончили отсматривать только что смонтированный очередной фильм сериала. Степан щелкнул по клавише с надписью «all stop» и, потешно скривившись, посмотрел на меня.
— По-моему, на этот раз не очень, — сказал он, впрочем, без жесткой уверенности в голосе.
— Почему же «не очень»? Нормально. Может быть, не шедевр… То есть, определенно не шедевр, да мы ведь и не ставили перед собой подобной задачи изначально.
Степан принялся убирать рабочее место: один за другим погасли разноцветные огоньки пульта, магнитофонов; захрипев, уснул монитор; кассеты отправились в ящик стола, лазерные диски — на полку. И в тесной нашей монтажке как всегда внезапно и вдруг стало тягостно тихо и душно. За окном давно уже плавала полночь, до сего момента отгоняемая от этой небольшой комнатушки бурлящей работой. Но вот работа окончена, и безотрадная ночь стала настырно протискиваться к нам сквозь полузакрытое алюминиевое жалюзи. Шестнадцать часов упорного труда давали о себе знать, — говорить было просто трудно. Тем не менее некая меланхоличная сбивчивая беседа время от времени возобновлялась, покуда каждый из нас возвращал этому месту мертвый порядок.
— Тебя, верно, заждались дома? — спросил зачем-то я, будто не знал ответа.
![Жажда](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Один из ранних рассказов Виталия Амутных. Входит в сборник «Матарапуна» (повесть и рассказы, Литфонд, 1992) ISBN 5-85320-026-7"У Виталия Амутных очень неожиданный талант. Я бы даже, пользуясь театрально-цирковой апологией, сказал так: талант белого, печального клоуна. После его блестящего словесного эквилибра остается что-то грустновато на душе. А казалось бы, так интересно и трогательно он придумывает мир".из предисловия к сборнику, Сергей Есин.
![Русалия](/storage/book-covers/da/daf7673b76e1f5465a5b0ba18fd04307933ad62e.jpg)
«Гадость — это заливная рыба. Я не рискнул бы назвать войну гадостью.Понимаешь, „Русалия“ — это обогащенный уран. Сам знаешь, как обходятся с Ираном, готовящим атомную бомбу. Довольно странно было бы, если бы с тобой обходились иначе. Зная ситуацию Итиля, я воспринял выход в свет „Русалии“ как величайшее чудо. Ведь по той цензуре, которая тут царит, она даже не должна была выйти из печати. Но цензоры проглядели, а „Терра“ проявила безрассудство.„Терру“, уклоняющуюся от переиздания, не смотря на удачную распродажу тиража, не за что осуждать даже теперь.Так вот, узнали об обогащении урана и сделали оргвыводы.
![Натюрморты](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Ландыши-'47](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Вычуры капризного сентября](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Шлюхи](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В гротесковой повести-пьесе «Шлюхи» демократка Аллочка Медная ползает под пулеметными очередями в Останкине, испытывая небывалый доселе оргазм, а таинственное существо из неизвестно какого мира планирует, как шахматист, дальнейшие события в нашей стране. Но правда остается за Никитой Кожемякой и его любимой девушкой Дашей из городка Святая Русь.
![Покрывало Венеры](/storage/book-covers/2c/2c41d155a0e7cd77061f9a86b341fb49b29b72b0.jpg)
Фантастический памфлет 1959 года о том, как по-разному принимали визитеров с Венеры в Америке и в Советском Союзе.
![Альмавива за полцены](/storage/book-covers/e5/e5ef97786d7a74f4cfdcadfec5eec7f36ed85242.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Смерть — это сон. Белая вдова](/storage/book-covers/24/24a1745f96cf6b4dd0b27d01895faca4b83120fb.jpg)
Таллиннское издательство «Мелор» продолжает знакомить читателей с новинками остросюжетной зарубежной фантастики. В настоящем сборнике мы предлагаем Вашему вниманию два фантастических романа, впервые издающихся на русском языке. Название романа «Смерть — это сон» само говорит о его содержании. Второй роман «Белая вдова» принадлежит перу Сэма Мэрвина.
![Первые уроки](/storage/book-covers/e1/e13c4fe99c683fbf6389aeaffd091496b916958d.jpg)
«Какое величие!» — восторженно думал Сашка, вглядываясь в вытянутые барачные хребтины. Он впервые созерцал издали селение, к которому от рождения был приписан и от всей души привязан. — Красотища-то какая! — словно вникнув в Сашкины мысли, подтвердил Авдеич. — Частенько, признаться, и я из засады своим Торчковым любуюсь… Горд и тем, что живу в одном из его бараков. Ведь далеко не всем выпадает такое счастье». На обложке: этюд Алексея Кравченко «В северной деревне» (1913-1914).
![Снежинки](/storage/book-covers/6f/6f0e8dd758703ad46125959665ced8dda163db5b.jpg)
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».
![Иллюзии. Приключения Мессии поневоле](/storage/book-covers/ba/ba52f69cc754063040a8eff5f5f239bcab6c74d5.jpg)
Трудно быть Богом… А легко ли быть Мессией в современном мире? Ричард Бах заставил миллионы читателей задуматься над этим, создав «Иллюзии». Когда живешь и думаешь лишь о хлебе насущном, рядом с тобой всегда может находиться такой же человек из плоти икрови, вот только взгляд его будет чересчур внимательным, а среди личных вещей найдется «Карманный справочник Мессии. Памятка для возвысившейся души», в котором будут ответы на все твои вопросы.
![Возвращение](/storage/book-covers/f3/f3eea422a7da5f40aef1369525f9a5e221b68312.jpg)
Дзиро ОСАРАГИ (1897–1973), настоящее имя Киёхико НОДЗИРИ, широко известен в японской и мировой литературе своими историческими романами, документальными повестями и пьесами, за которые был награждён престижными литературными премиями. Роман «Возвращение» — это история вынужденной эмиграции, долгих странствий по миру и возвращения в послевоенную Японию главного персонажа (Кёго Мория), называвшего себя «евреем без родины». Колоритно прописанные национальные характеры, злободневные нравственные конфликты, а также использование традиционных приёмов пьес театра кабуки — всё это вносит особую художественную магию в сюжетную канву книги.…Кто-то вошёл в соседнюю комнату его гостиничного номера, и, решив, что это пришла горничная, чтобы разложить его кровать, Кёго даже не повернул головы.Саэко молча сидела на татами, наблюдая за ним.
![Исповедь англичанина, употреблявшего опиум](/storage/book-covers/91/910c6109ec61dda47b4611e4a154bbd1f64da194.jpg)
В книгу английского писателя Томаса де Квинси (1785-1859) вошло самое известное его произведение `Исповедь англичанина, употреблявшего опиум`. Это повесть о `радостях и горестях` опиума, болезненной к нему привязанности и ее последствиях, оказываемых на психику человека. Написанная в начале XX века `Исповедь` не утратила своей актуальности до наших дней.
![Лицо ее закройте](/storage/book-covers/b9/b977a2e833256601542fcef5e2c7d8169d67063c.jpg)
Филлис Дороти Джеймс (род. в 1920 г.) – английская писательница, которую нередко называют новой Агатой Кристи. Ее произведения отличает достоверность, точность психологических портретов, захватывающая детективная интрига. В книгу включен роман «Лицо ее закройте» (1962), с которого началось восхождение писательницы на литературный олимп.