– Тебе двадцать четыре, и ты до сих пор только бумажки таскаешь? Нет, ты точно необычный Марс, – усмехнулся Атрей. Спутник беспечно улыбнулся:
– Да какая разница? Зарабатываю я достаточно, а карьеру построить ещё успею. В конце концов, молодым я точно не десять раз буду. Так что… годам к тридцати, может, и буду налегать на работу. А пока – ну её, а? Не хватало ещё и с тобой об этом говорить.
И снова – лёгкий ступор, полное непонимание. Разве не все Марсы стремятся скинуть с вершины своих начальников, чтобы занять их место? Когда Атрей ради интереса начал читать книги по сравнительной психологии, там были всё те же прописные истины, вдалбливаемые в школах лысеющими дядечками: Марс – сильный, несгибаемый защитник, Венера – то, что ему положено защищать. Эдакий придаток, несамостоятельное, хилое создание. Тогда он смотрел на Алкесту – и с сожалением понимал, что подруга всё же подтверждает общепринятое мнение: та не могла жить в одиночестве, находясь в постоянном поиске партнёра или партнёрши. А он… ему и раньше-то было неплохо.
– Слушай… ты, конечно, извини, что напоминаю, но всё-таки…
– Что такое? – слегка удивился Атрей.
– Может, всё-таки отдашь мне рисунок?
Только сейчас молодой художник сообразил, что всё ещё сжимает в руках несчастную папку. Нервно засмеявшись, он протянул её своему спутнику:
– Извини. Совсем уже крыша поехала…
– Скажи, почему ты соглашаешься со мной встречаться, но… Я тебе не нравлюсь?
Наивная интонация, с какой это было сказано, заставила Атрея вздрогнуть. Нет, всё же Зенон иногда вёл себя как потерявшийся в толпе ребёнок. Интересно, что сейчас стоит сказать? «Не нравишься»? Грубо, да и правдой не назовёшь. «Нравишься»? Тоже неправильный ответ – нельзя так просто бросаться подобными словами.
– Я… Слушай, давай об этом потом поговорим, хорошо? – Атрей опустил голову, так, чтобы волосы скрыли стремительно покрасневшие щёки. Да что же такое?! Разве всего пару дней назад не хотелось, чтобы это наглое вторжение в его привычный мир прекратилось, чтобы всё снова стало так же, как раньше. Так же… однообразно и монотонно, как картина, нарисованная серыми красками. И вот сейчас на эту картину неловкий художник посадил яркую кляксу. Вроде бы она портит рисунок, нужно её стереть. Но сил не хватает, да и разве не на своём месте здесь эта идиотская клякса?
Атрей молча передал спутнику папку с рисунком. Зенон протянул руку, и в какой-то момент, на долю мгновения, художник ощутил тепло чужой ладони. Какое-то случайное соприкосновение, казалось бы, ничего особенного… Но ощущение было такое, словно от этого мимолётного тепла теплее стало и где-то возле сердца.
В одном из уголков парка обнаружилось искусственное озеро, почти невидимое под ковром водяных лилий. Солнце постепенно клонилось к закату. Надо же. Оглянуться не успеваешь – а день уже прошёл. Наверное, там, дома, телефон уже готов лопнуть от огромного количества заказов… Ну, в идеале, разумеется. Тогда, может, будет возможность на время прекратить эти встречи.
Зенон примолк, и наступившая тишина заставила Атрея вздрогнуть. Ну вот, опять. Только не говорите, что сейчас снова придётся всеми силами подавлять глупое, наивное желание повиснуть у этого рыжего на шее. Нет уж, хватит. Даже если яркая клякса смотрится на картине хорошо, она нарушает изначальную задумку. А значит, от неё нужно избавиться. Но как можно отделаться от человека, если сам не уверен, что хочешь от него отделаться? Хотя, наверное, лучше всего просто сказать «Я не хочу с тобой встречаться». Да, оптимальный вариант.
– Слушай, а как думаешь, эти цветы настоящие? Или имитация?
Заготовленные слова не вырвались наружу: вроде не особо прилично резко менять тему, если тебе задали вопрос. Молодой художник стиснул зубы, не понимая, откуда вдруг лезут эти идиотские сомнения. В конце концов, что толку в этом глупом самокопании? Нужно либо сразу действовать, либо…
Зенон помахал перед лицом спутника рукой:
– Ау! Земля вызывает первого! Первый, первый, я второй, приём!
Злость испарилась, будто её и не было. Стряхнув оцепенение, Атрей покосился на тут и там торчащие из-под воды разноцветные бутоны:
– Понятия не имею. Хотя, если взглянуть поближе…
Прежде, чем юноша успел договорить, его собеседник уже устремился проверять. Ему что, действительно так важно знать, настоящие ли эти цветы? Даже если не настоящие – какая, в конце концов, разница? Цветы и цветы. Они даже не казались достаточно интересными, чтобы их захотелось зарисовать.
– Так, кажется, всё-таки… Ай!
Атрей бросился следом, но поймать поскользнувшегося парня не успел, и Зенон рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Как говорится, за компанию досталось и несостоявшемуся «спасителю»: окатило с ног до головы. Атрей растеряно потеребил намокшую футболку, не понимая, как теперь себя повести. Нет, вроде бы помочь надо…
Сидящий в воде Зенон пустил изо рта фонтанчик, после чего выплюнул забившийся в рот бутон:
– Так и думал – искусственные. Фу! Ты когда-нибудь пробовал сжевать кусок пластика?
Атрей тем временем всеми силами старался сдержаться. Он напоминал себе о приличиях, о своём серьёзном намерении пресечь любые дальнейшие попытки сближения, и о многих других причинах не выказывать сейчас ярких эмоций. Но уголки рта сами собой поползли вверх, и через секунду парень расхохотался.
