Склока о полку Игореве - [24]

Шрифт
Интервал

".

           В год Красного Петуха -- в лето 6745 от Сотворения Мира (1237 г.) 150-тысячная орда вышла к берегам Волги. "Сокровенное сказание" (по китайски "Юань-чао би-ши") сообщает: "Угедей отправил в поход Бату (Батыя), Бури, Монке и многих других царевичей в помощь Субэдэю, так как Субэдэй-Боотур встречал сильное сопротивление народов и городов, завоевание которых ему было поручено ещё Чингиз-ханом,.. за многоводными реками Адил (Итиль т.е. Волга)и Даях (Яик, т.е. Урал)... Вражеских же стран так много, и народ там свирепый". Курултай назначил старшим в походе внука Чингиза (сына Джучи) Батыя. Орда двигалась на запад, вбирая в себя воинов со всей Великой Степи, формируя из родов и племён конные десятки и сотни... "Сборник летописей" Рашида ад-Дина: "Они дошли до города Булгара Великого и до других областей его, разбили тамошнее войско и заставили их покориться. Пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили царевичам покорность, были одарены и вернулись обратно, потом опять возмутились. Вторично послали на них Субэдэй-Бахадура, пока он не захватил их". (Выше упоминается болгарский вождь "Баян". Имя легендарного певца "Боян" в "Слове о полку Игореве" не похоже на славянское. Вероятно, "Боян" -- тюркское имя?)

           Ипатьевская летопись: "Приидоша безбожные измаильтяне, прежде бившиеся с князьями русскими на Калке. Бысть первый приход их на землю Рязанскую". Батый потребовал: "От всего, иж имате в земли вашей, от человек, скотов и товаров -- десятое". Рязанский князь Юрий Ингоревич собрал совет вассальных князей. Решили: "Лучше всем померети, нежели сором на ся прияти". Ответ послам орды: "Отцы и деды наша испоконь дани никому не вдаваша, а за свою землю и честь головы складаша. То же и мы. И одарив послы тии, отпустиша". Китайское "Сокровенное сказание" сообщает: "Когда дошли до города Е-лицзань (Рязань), то был большой бой, и город взяли только через семь дней". Это случилось 21 декабря. Город разграблен и сожжён. Рязанское княжество разорено...

           В кровопролитной битве под Коломной погибли князь Роман Ингоревич, воeвода Еремей Глебович, младший сын Чингиза Кулькан... Следующей была Москва. Суздальская летопись сообщает: "Взаша Москву татарове и воеводу убиша Филипа Нянка, а князя Володимера яша руками,.. а люди избиша от старьца до сосущего младенца, а град и церькови святыя огневи предаша, и монастыри вси и села пожгоша, и много имения възмеша, отъидоша". Здесь "яша руками" ("взяли руками", захватили) княжича Владимира -- находившегося в Москве сына Юрия Всеволодовича, великого князя Владимирского.

           Во вторник 3 февраля 1238 г. орда подступила к городу Владимиру. Князь Юрий ушёл к берегам Сити, оставив город на сыновей Всеволода и Мстислава. Татары привели княжича Владимира под стены города и предложили жителям сдаться. Владимирцы плакали, но ответили, что скорее умрут, чем сдадутся. Татары зарезали княжича. 8 февраля город взят штурмом. 12 февраля пала Суздаль.

           Разграблены и сожжены Кострома, Вологда, Ярославль. 22 февраля начался штурм Торжка, 5 марта город взят, жители перебиты. Пришла очередь Твери, Волока, Дмитрова... Разорена вся северовосточная Русь... Карамзин пишет: "Уже Батый находился в 100 верстах от Новгорода, где плоды цветущей долговременной торговли могли обещать ему богатую добычу, но вдруг испуганный, как вероятно, лесами и болотами сего края -- к радостному изумлению тамошних жителей обратился назад". В конце марта орда подошла к Козельску и задержалась там, пытаясь взять город, до начала мая. После трёхдневного непрерывного штурма город пал. Новгородская 5-я летопись сообщает: "Батый же взя городъ, изби вси и не пощаде от отрочатъ до сосущихъ млеко. О князи Васильи неведомо есть, и инии глаголяху, яко въ крови утонулъ есть, понеже убо (очень) младъ бяше есть, 12 летъ". Сильно поредевшая орда ушла в половецкое Дикое Поле...

           В год Жёлтой Свиньи (1239 г.) собрано свежее степное войско. Великий хан Угедей "приказал храброму Субэдею идти войной... на народ Кивамань (Киев)". Официальным главой сил вторжения назначен Батый. По пути в Киев Батый разорил богатейшую и густонаселённую Черниговско-Северскую землю. Уже во времена похода князя Игоря на половцев в ней числилось более 50 городов. От большинства из них остался "только дым, и земля, и пепел". Орда "оступиша град Чернигов в силе тяжце. Слышав же Мстислав Глебович, внук Святослава Ольговича, нападение иноплеменных на град, прииде на нь (него) с вои (воинами) своими. И лют бе бой у Чернигова, оже и тараны на нь ставиша и меташе камением полтора перестрела, а камень яко можаху четыре мужа сильнии подьяти его. Но побежден бысть Мстислав, и множество от вой его избиено бысть, и град взяша и запалиша огнем".

        Суета сует

           Древнерусскую концепцию времени, представленную в главе 8, проще всего вообразить следующим способом. Возьмите в руки книгу, например, сборник биографий. Рождение конкретного человека расположено по тексту спереди, а смерть -- сзади. Обыкновенная книга служит моделью древнерусской концепции времени! Не является ли источником концепции образ Книги Бытия?.. В книге нет и не может быть "


Рекомендуем почитать
«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Полевое руководство для научных журналистов

«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.