Склока о полку Игореве - [23]

Шрифт
Интервал

". Борьба шла без правил. Темучин, например, захватил и казнил своего побратима Джамуху. Народ "татар" (по-китайски -- "татань"), живший южнее реки Керулен, разгромлен в 1198 г., потом -- в 1202 г. и, наконец, в 1204 г. полностью истреблён: казнены мужчины, женщины и дети -- за исключением тех, рост которых не превышал радиуса тележного колеса. Последние обращены в рабство. Так Темучин отомстил татарам, отравившим Есугея.

           Шуточка Истории состоит в том, что имя истреблённого народа в будущем парадоксальным образом войдёт в этноним победителей: их станут называть "татаро-монголами". Знаменитый деятель азиатского средневековья Рашид ад-Дин, служивший персидским чингизидам, писал: "Многие роды находили величие и достоинство в том, что относили себя к татарам и стали известны под их именем, подобно тому, как найманы, джалауры, онгуты, кэрэиты и другие племена, которые имели своё определённое имя, называли себя монголами из желания перенести на себя славу последних; потомки же этих родов возомнили себя издревле носящими это имя, чего в действительности не было". Аналогичная история произошла с современными поволжскими татарами: они -- потомки болгар.

           В год Красного Тигра (Улаан Бар) -- в 1206 г. от Р.Х. на берегу Онона Темучин был поднят на белом войлоке и провозглашён Чингиз-ханом (владыкой вселенной). К этому моменту он имел сильнейшее в мире, самое мобильное войско, спаянное страхом и железной дисциплиной. Смертная казнь полагалась за малейшую провинность. Монголы использовали непривычные для Европы методы умерщвления людей, рассчитанные на устрашение. Они, например, ломали позвоночник, вскрывали у живого человека грудь и вырывали сердце. Чингиз впервые в мировой практике ввёл институт "кешиктену" -- прообраз опричины, гестапо и КГБ. Именно он изобрёл заградительные отряды и смертную казнь за сдачу в плен.

           Новая эпоха, потрясшая основы мирового порядка, началась с вторжения Чингиза в государство тангутов Си-Ся, расположенное западнее Китая. В год Жёлтой Змеи (1209 г.) монголы разгромили армию тангутов и осадили их столицу Чжунсин. Правитель Ань-цюань избежал полной катастрофы, став данником Чингиза. Взор повелителя монголов упёрся в Великую китайскую стену. В Китае той поры на юге правила династия Сун, на севере -- чжурчженьская династия Цинь (золотая). Первый удар по войскам Цинь монголы нанесли в год Чёрной Обезьяны (1212 г.). В апреле 1214 г. они осадили имперскую столицу Чжунду (Яньцзин -- современный Пекин). Над чёрной массой людей и коней вздымались девять тугов (хоругвей), воплощавших непреклонную СУЛЬДЭ (душу) Чингиза. Хуанди (император) бежал из столицы. Город взят и разграблен. Распахнулись ворота дворца Вечного спокойствия, сокровища хуанди потекли в Степь... Китай ещё не весь завоёван, но часть армии Чингиза двинулись дальше на запад. Государство кара-киданей, почти не сопротивляясь, пало. В год Жёлтого Зайца (1219 г.) орда, ведомая старшим сыном Чингиза Джучи и полководцем Субэдэем, вышла к реке Сейхун (Сыр-Дарья) и осадила Отрар... Государство хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда рассыпалось как карточный домик. Обогнув Каспий и всё круша на своём пути, орда вторглась в Закавказье. В год Чёрной Овцы -- в лето 6731 от Сотворения Мира (1223 г.) Субэдэй, разгромив аланов, вырвался в половецкое Дикое Поле. Куранты Быстротечного Времени пробили час битвы на Калке...

           В.Н.Татищев пересказывает русские летописи: "Того же года приидоша языцы незнаеми, безбожнии агаряне, их же никто добре весть, кто суть, откуда изъидоша, и что язык их, коего племени и что вера их. Зовутся бо татаре, кланяются солнцу, и луне, и огню. Нецы зовутся таурмени, ини зовутся кумане, инии монги. А инии сказуют, яко многи племены и народы от скиф восточных, совокупившиеся и други покоривше, заедино зовутся". Азиатские кипчаки, состоявшие в монгольском войске, и европейские кипчаки (половцы) убивали друг друга на пыльном просторе Дикого Поля... Субэдэй, по происхождению урянхаец, за почти пятидесятилетнюю военную карьеру не потерпел ни одного поражения. Русских и половецких князей, пленённых в битве при Калке, он приказал закатать в ковры. Над шевелящимися свёртками возвели деревянный настил. На этом настиле пировали победители, вслушиваясь в сладкую музыку -- стоны и хрипы умирающих врагов.

           Почему Субэдэй не пошел дальше? Почему повернул вспять -- к блистательной столице Чингиза Каракоруму на Орхоне? По одной из версий, он получил известие, что здоровье "владыки вселенной" пошатнулось. Осенью года Красной Свиньи (1227 г.) 70-летний умирающий Чингиз услышал радостную новость: государство тангутов окончательно разгромлено. Место захоронения Чингиза неизвестно. Похоронная команда уничтожена. Над могилой прогнали табун коней. Говорят, что случилось это в родовом урочище "владыки вселенной" Делюн Болдог.

           По завещанию Чингиза его империя разделена между сыновьями. Он приказал сыновьям и внукам завоевать мир -- не больше и не меньше. Из письма Гуюк-хана папе Иннокентию IV (осень 1247 г.): "


Рекомендуем почитать
«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Полевое руководство для научных журналистов

«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.