Скитания Анны Одинцовой - [7]

Шрифт
Интервал

Теперь о нас с Танатом: мы не только физически соединились. Я действительно питаю к нему самые теплые чувства. Быть может, их еще нельзя назвать настоящей любовью, но, во всяком случае, с его стороны я не могу пожаловаться на недостаток нежности. У меня с самого начала был такой план: женить на себе какого-нибудь чукотского парня и вместе с ним проникнуть в глубину тундрового сообщества. Передо мной всегда стоит великий пример Маргарет Миид, и в душе, сознаюсь, большое желание превзойти ее. Хотя первое же ее фундаментальное утверждение о свободе сексуальных нравов среди примитивных народов, похоже, не оправдывается.

Вернемся к яранге. Конечно, я имела представление о строении кочевого жилища чукотского оленевода. Но одно дело воображать, и совсем другое воочию увидеть тундровую ярангу и войти в нее. Внешне оленеводческая яранга представляет содой неправильный конус, составленный из деревянных жердей, очевидно, добытых далеко отсюда либо на морском берегу из прибитого волнами плавника, либо из тех мест, где растут деревья. Такие, места есть даже в арктической тундре, в защищенных от холодных ветров долинах больших, многоводных рек. Жерди сходятся в вершине конуса, образуя как бы пучок, широко расходящийся у основания. Все сооружение, которое Богораз-Тан называет в своих трудах шатром, покрыто рэтэмом, сшитыми вместе оленьими шкурами с коротко остриженным волосом. Вот отчего у яранги белый цвет. Внутри этого шатра подвешен меховой полог, спальное помещение, освещаемое и отапливаемое жирником — плошкой из особого мягкого, так называемого «мыльного камня». Меховой полог как бы сдвинут далеко назад, к задней стене яранги, и таким образом спереди образуется довольно большое пространство, называемое «чоттагин». «Чотчот» по-чукотски подушка, изголовье. Здесь это — длинное, отполированное до блеска от долгого употребления, бревно. «Чоттагин» в буквальном переводе — «пространство до изголовья». Иногда оно бывает достаточно большим, как в яранге моего свекра, чтобы можно было возвести еще один, правда, очень небольшой полог. Вот в этом пологе я и пишу, высунувшись из него в чоттагин и положив тетрадь на дощечку легковой нарты. Света, льющегося через отверстие в конусе яранги, вполне достаточно — ведь сейчас стоят «белые ночи», действительно достаточно светлые, чтобы писать и даже читать.

Свободные «карманы» по бокам от пологов служат кладовыми. В нашей яранге, в чоттагине стоит несколько деревянных бочонков явно нездешнего происхождения, на горизонтальных жердях висит снаряжение, чааты[13], какие-то кожаные мешки, куски вяленого мяса.

К запаху внутренности яранги надо привыкнуть или не обращать на него внимания. Не знаю, удастся ли мне это, но поначалу этот аромат ошарашивает и бьет, можно сказать, по мозгам. Но главное — все оказалось проще, легче. Что касается еды, то после голода во время блокады Ленинграда я ради любой пище. Меня угощали тундровыми деликатесами — вареным, свежим мясом, каким-то густым, чуточку острым супом, на десерт — оленьими ногами, которые сначала надо было обглодать, а потом расколоть и добыть розовый, тающий во рту костный мозг. В довершение пили крепкий чай с сахаром. Каждый положил за щеку кусок и после нескольких чашек вынул остаток! Мой кусок сразу же растаял чуть ли не после первого же глотка!

Конечно, я не ожидала каких-то особых любовных ухищрений со стороны моего мужа: все же человек он очень молодой, неопытный. Я смутно подозревала, что в этом деле все человечество поступает одинаково. Но Танат очень нежен, и ему особенно нравится, как он говорит, «тангитанский поцелуй».


Ринто с женой в эту ночь долго не могли заснуть. Сначала хозяин яранги долго курил, высунувшись в чоттагин, наблюдая, как новоявленная невестка безостановочно пишет остро отточенным карандашом в толстой тетради. Что она может туда заносить? Где найти столько слов, чтобы заполнить даже одну страницу?

Поступок сына потряс родителей. И Ринто, и Вэльвунэ до сих пор не могли прийти в себя, хотя внешне этого не доказывали. В первые мгновения они лишь обменивались недоуменными взглядами. Пока единственное примиряло Ринто, это то, что Анна старалась не показать виду, как ей неловко и неудобно в яранге, и по мере возможности пыталась говорить по-чукотски. Она пишет, вне всякого сомнения, по-русски. Чукотскую грамоту только начали учить. Кочевой учитель Беликов показывал книгу, сделанную в далеком Ленинграде, где на белой бумаге были запечатлены чукотские слова и нарисованы яранги, олени, моржи, нерпы и даже облик некоторых людей напоминал кого-то из знакомых. События, описанные в первом чукотском букваре, поражали обыденностью и отсутствием смысла. В самой примитивной волшебной сказке, передаваемой из уст в уста, поводов к размышлению было куда больше, чем в напечатанном тексте.

— Ты не спишь? — спросил Ринто жену, всунувшись обратно в полог, как рак-отшельник в свою раковину.

— Не могу уснуть, — вздохнула Вэльвунэ. — Не могу понять, зачем Танат это сделал?

— Я думаю, что это не Танат сделал, а она.

— Зачем? — чуть ли не простонала Вэльвунэ.


Еще от автора Юрий Сергеевич Рытхэу
Конец вечной мерзлоты

Роман "Конец вечной мерзлоты", за который автор удостоен Государственной премии РСФСР им. М.Горького, возвращает читателя к годам становления Советской власти на Чукотке, трудному и сложному периоду в истории нашей страны, рассказывает о создании первого на Чукотке революционного комитета. Через весь роман проходит тема нерасторжимой братской дружбы народов нашей страны.


Хранитель огня

Во второй том избранных произведений Ю.С. Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием "Под сенью волшебной горы", - книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народов Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни советской Чукотки.


Сон в начале тумана

4 сентября 1910 года взрыв потряс яранги маленького чукотского селения Энмын, расположенного на берегу Ледовитого океана. Канадское торговое судно «Белинда» пыталось освободиться от ледяного плена.Спустя некоторое время в Анадырь повезли на нартах окровавленного человека, помощника капитана судна Джона Макленнана — зарядом взрывчатки у него оторвало пальцы обеих рук. Но когда Джон Макленнан вернулся на побережье, корабля уже не было — моряки бросили своего товарища.Так поселился среди чукчей канадец Джон Макленнан.


Под сенью волшебной горы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Когда киты уходят

В книгу известного советского писателя вошли произведения, которые составляют как бы единое целое: повествование о глубоких человеческих корнях современных культур народов Чукотки, прошедших путь от первобытности к зрелому социализму.От древней легенды о силе человеческого разума до сегодняшних проблем развития самобытного хозяйства и искусства эскимосов и чукчей, о сложных судьбах людей Севера, строящих новую жизнь на Крайнем Северо-Востоке, рассказывают произведения Юрия Рытхэу, вошедшие в сборник "Полярный круг".


Полярный круг

В книгу известного советского писателя вошли произведения, которые составляют как бы единое целое: повествование о глубоких человеческих корнях современных культур народов Чукотки, прошедших путь от первобытности к зрелому социализму.От древней легенды о силе человеческого разума до сегодняшних проблем развития самобытного хозяйства и искусства эскимосов и чукчей, о сложных судьбах людей Севера, строящих новую жизнь на Крайнем Северо-Востоке, рассказывают произведения Юрия Рытхэу, вошедшие в сборник «Полярный круг».


Рекомендуем почитать
Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

Это не книжка – записи из личного дневника. Точнее только те, у которых стоит пометка «Рим». То есть они написаны в Риме и чаще всего они о Риме. На протяжении лет эти заметки о погоде, бытовые сценки, цитаты из трудов, с которыми я провожу время, были доступны только моим друзьям онлайн. Но благодаря их вниманию, увидела свет книга «Моя Италия». Так я решила издать и эти тексты: быть может, кому-то покажется занятным побывать «за кулисами» бестселлера.


Post Scriptum

Роман «Post Scriptum», это два параллельно идущих повествования. Французский телеоператор Вивьен Остфаллер, потерявший вкус к жизни из-за смерти жены, по заданию редакции, отправляется в Москву, 19 августа 1991 года, чтобы снять события, происходящие в Советском Союзе. Русский промышленник, Антон Андреевич Смыковский, осенью 1900 года, начинает свой долгий путь от успешного основателя завода фарфора, до сумасшедшего в лечебнице для бездомных. Теряя семью, лучшего друга, нажитое состояние и даже собственное имя. Что может их объединять? И какую тайну откроют читатели вместе с Вивьеном на последних страницах романа. Роман написан в соавторстве французского и русского писателей, Марианны Рябман и Жоффруа Вирио.


Кисмет

«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…


Топос и хронос бессознательного: новые открытия

Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.


Овсяная и прочая сетевая мелочь № 16

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Шаатуты-баатуты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.