Скитальцы Гора - [4]

— Я думаю, мне никогда не забыть момент, когда Ты, сидя в наёмном экипаже, быстро удаляющемся прочь, со смехом, махала мне моим кошельком и бумагами о выкупе из-под залога, гарантировавшими тебе свободу!

— Это была не я! — в отчаянии выкрикнула бедная Лиомач.

И тогда мужчина ударил её по лицу. У нас перехватило дыхание! Ведь он сделал это так, как если бы Лиомач была рабыней. Его удар выбил из девушки все способности к сопротивлению, и она безвольно обвисла в его руках. Потом наёмник отпихнул её от себя и, окинув Лиомач взглядом, насмешливо произнёс:

— Но, кажется, что в этот раз тебе попался кто-то, оказавшийся не таким дураком как я, и Ты теперь прозябаешь на цепи в воинском лагере.

Девушка была в состоянии только смотреть на него сквозь слезы. Наконец, она осознала, что проиграла.

— О, — выкрикнул мужчина, — сколько раз, вспоминая о тебе, я представлял, что сделаю с тобой, когда Ты окажешься в моей власти, окажешься голой и в ошейнике!

Он резко повернул Лиомач из стороны в сторону и, осмотрев, радостно закричал:

— Превосходно! Тебя ещё не заклеймили!

Девушка упала перед ним на колени, и зарыдала, спрятав лицо в ладонях.

— Эй, торговец, — громко позвал наёмник.

Эфиальт появился моментально, и было заметно, что он изрядно взволнован.

— Ты продашь её мне, или её заберёт мой меч! — заявил воин.

В общем, вскоре Лиомач была продана, за огромную сумму в две золотых монеты. Она сама была поражена тому, насколько он жаждал заполучить её. Разумеется, уплаченное золото было частью его трофеев взятых в Форпосте Ара.

— Ты знаешь, что сталось с Лиомач в дальнейшем? — поинтересовался я.

— Я встретила её на следующий день. Голую, в его ошейнике и уже с клеймом на бедре. Лиомач с гордостью рассказала мне, что он заклеймил её сам, своими руками. Надо признать, клеймо получилось аккуратным и очень красивым. Кроме того, руки девушки в тот момент были привязаны к ярму. И что интересно, она вовсе не выглядела недовольной.

— А после того раза, Ты её видела? — уточнил я.

— Нет, — покачала головой Темиона, — хотя я подозреваю, что она находится где-то в этом лагере.

— Ну, а с тобой что произошло? — осведомился я.

— Торговец пагой, человек по имени Филеб, заметил меня на следующий день и проявил интерес. Ничего удивительного, ведь нас никто не собирался прятать, а сами мы скрыть себя не могли, так что мы сразу привлекали к себе внимание всех мужчин, проходивших мимо. А дальше всё просто, мужчина выказал свой интерес, я показала себя, и сказала: «Купите меня, Господин», сама удивившись тому, как легко у меня это получилось.

— Ты выглядишь значительно красивее, чем я тебя запомнил, — заметил я.

— Мой владелец говорит тоже мне, говорит мне, что моя красота усилилась, — улыбнулась Темиона. — Но сама я не знаю, насколько это верно.

— Это так, — заверил я женщину.

— Спасибо, Господин, — искренне поблагодарила меня она.

— Получается, что когда тебя забрали из каравана, там остались только Амина, Ремис и Феба, — сказал я.

— Да, — кивнула рабыня.

— Как ты думаешь, они всё ещё в лагере? — осведомился я.

— Полагаю, что да, — ответила она. — Но наверняка я этого не знаю.

— И каковы были их дела на момент вашего расставания? — спросил я.

Темиона рассмеялась.

— Феба явно хочет быть только рабыней, — проговорила женщина сквозь смех. — Она презирает саму мысль, что ей снова придётся прятать свои чувства и жаждет только одного, чтобы её внутреннее состояние поскорее было закреплено юридически. Что до Амины, то я не думаю, что она хоть на мгновение забывала тот поцелуй господина, которым Вы наделили её во время грозы, когда та была беспомощно прикована цепью к стене постоялого двора. Ремис, эта соблазнительная маленькая шлюшка, уже больше чем наполовину рабыня, впрочем, Вы и сами это знаете. На мой взгляд, справедливости ради стоит отметить, что все они до мурашек жаждут прикосновения владельца.

— «До мурашек», — удивленно переспросил я.

— Выражение рабынь, — улыбнулась Темиона.

— А Ты? — уточнил я. — Ты тоже до мурашек жаждешь прикосновения господина?

Женщина немного наклонилась вперёд и её глаза увлажнились.

— Я уже — рабыня, — прошептала она. — Я уже не жажду прикосновения господина. Скорее я кричу и умоляю об этом!

— Не удивлюсь, что к настоящему времени все они уже проданы, — предположил я.

— Да, Господин, — согласилась рабыня.

— В конце концов, все они были товаром, — усмехнулся я.

— Да, Господин, — повторила Темиона.

— Значит, тебе о них больше ничего неизвестно? — уточнил я.

— Нет, Господин, — ответила она. — Но я рискну предположить, что в той или иной роли, они всё ещё где-то на территории лагеря.

На мой взгляд, в этом не было ничего невозможного, но, в то же время, это было совершенно необязательно. Когда женщину продали, её могут перевозить или переводить куда угодно, впрочем, как и любой предмет собственности, которым она отныне и является.

— Откинься назад, — приказал я, и рабыня, из глаз которой от возбуждения брызнули слёзы, опершись руками в землю, выгнув спину, откинулась назад и задрожала от переполнявших её потребностей.

Я окинул взглядом загородку, в которой Филеб торговал пагой. Это был круг выровненной и утрамбованной земли, ярдов сорок в диаметре, обнесённый чисто символической оградой, представлявшей собой легкие жерди, уложенные на треноги, высотой по пояс. Такой барьер можно легко разбирать и так же легко снова устанавливать, раз за разом, по мере перемещения лагеря. Внутри периметра были разбиты несколько крошечных палаток, служивших своего рода альковами. Загородка освещалась небольшими кострами, разбросанными тут и там. Эти костры, обычно используемые в таких заведениях, впрочем, как и повсеместно в лагерях подобных этому, могут быть быстро погашены. Рабыни в этой походной пага-таверне, в отличие от заведений в городах, не носили колокольчиков, таким образом, в случае тревоги, весь лагерь по команде дозорных, мгновенно мог погрузиться в темноту и тишину, растворяясь, если можно так выразиться, в ночи. Такие предосторожности служат, прежде всего, для защиты от нападений тарнсмэнов. Зачастую в воинских лагерях существуют строгие правила, относительно размеров костров, как, впрочем, и относительно многого другого, например общего порядка в лагере, его обороноспособности, его геометрии и расположения, местоположения его вспомогательных служб, таких как госпиталь, склады с продовольствием и кузни. То же касается и поддержания безопасности, порядка и очерёдности несения дежурств, типов палаток разрешённых в лагере и количества их обитателей, интервалы их установки, дренажные канавы, и даже такие прозаичные вещи, как отхожие места для солдат. Соблюдение этих правил и распоряжений обычно держат под контролем и проводят в жизнь маршалы лагеря. Понятно, что контингент этого конкретного лагеря, в значительной мере состоявший из наёмников, относился к подобным правилам, мягко говоря, с прохладцей. Довольно трудно поддерживать порядок и дисциплину среди подобного воинства, особенно учитывая, что эти люди теперь возвращались на восток с победой, после взятия Форпоста Ара. На моих глазах один из них облегчился, отойдя лишь на несколько ярдов от ограждения. В воинском лагере Ара за подобное нарушение его, скорее всего, ждал бы штраф, а то и порка. Сверху донеслись хлопки крыльев, и, подняв взгляд, я увидел, как на фоне одной из лун мелькнула спускающаяся к лагерю фигура тарна с наездником на спине. Судя по тому, что он был один, я предположил, что это, скорее всего, курьер. В патруль тарнсмэнов обычно отправляют отрядом по двое или более. В таком случае у них больше шансов выйти победителями при встрече с одиночным нарушителем, а в случае встречи с многочисленным отрядом один может быть послан, чтобы проинформировать командование или привести подмогу, в то время как другой, или другие, будут следить за действиями противника.