Скинькеды - [4]

После этих слов охранники отступили на пяток шагов, продолжая консультации по рациям.

Морошкин же, рассчитываясь с кассиром, будто только что вспомнил нечто, ударил себя по лбу и озадаченно возопил:

- «Хенесси» забыл! Леопольд Львович расстроится. Мальчики! - обратился он к окончательно впавшим в ступор охранникам. - Принесите, пожалуйста, бутылочку «Хенесси», а то я уже рассчитываюсь.

- «Хенесси»? - переспросил старший смены.

- Да, и, пожалуйста, настоящий.

- У нас в магазине всё настоящее.

Через пару минут охранник вернулся с коробкой, в которую был упакован дорогой коньяк. Морошкин придирчиво открыл коробку и намеренно чуть не выронил бутылку, отчего дыхание перехватило не только у кассира, но и у всей честной компании. Внимательно изучив лейблы и этикетки, Алексей тоном знатока заключил:

- Польский, точно польский. Подделка варшавская.

- Не может быть! - возмутилась кассирша.

- Вы мне, девушка, не рассказывайте, я сам на подпольном заводе в Польше из одной бочки и «Наполеон», и «Курвуазье» лил. А в бочке был дешевый бренди. И эта бутылка оттуда же!

- Ну не покупайте, если вам не нравится! - охранник потянул руку к заветной коробке.

- Нет уж, господа, теперь пригласите мне какого-нибудь старшего менеджера, мы с ним об экспертизе поговорим.

Охранник после этих слов побагровел, стало ясно, что в любой момент он может просто снести, растоптать Морошкина, просто размазать его по дорогому мраморному полу. И давно бы уже сделал это, если б не боялся замараться.

- Слышь, - процедил он сквозь зубы, - может, ты всё-таки уйдёшь от греха подальше? Вали по-тихому, а? Очень тебя прошу. У нас тут, блин, не рюмочная, а нервы у моих ребят не железные.

- Ага, угрозы, значит, - спокойно констатировал Алексей, - и нервишки шалят. Не похоже на цепных псов капитализма, неужели церберов плохо дрессируют? Сидеть, лежать, апорт, голос, фас - вот тебе доллар!

После таких слов бульдозеры плотной группой двинулись на Морошкина. Но тот (в момент высшего напряжения) неожиданно вытащил из-за пазухи полиэтиленовый пакет, наполненный недвусмысленной коричневой жижей.

- Стоять! - крикнул он. - Или я вынужден буду применить биологическое оружие.

Охранники притормозили.

- Что за фигня? - кривя лицо, спросил один из них.

- Фекалии из инфекционного отделения второй городской больницы, - подробно и с нескрываемым удовольствием пояснил Морошкин. - И если какая-нибудь тварь посмеет нарушить моё конституционное право на неприкосновенность личности, всё это добро щедрыми брызгами разлетится по данному помещению.

- Ты что, специально в больницу ходил дерьма набрать? - усомнился старший смены.

- Зачем специально, я там работаю... В морге, - с видом победителя уточнил Алексей. - Так что, мальчики, если не хотите замараться, стойте спокойно, я расплачусь и тихо уйду.

- Тьфу, - старший смены разочарованно принял безысходность патовой ситуации, - но если я тебя ещё раз в нашем магазине увижу, я тебя всё, что у тебя в карманах, съесть заставлю...

Едва отойдя от супермаркета, дворовая команда предалась неудержимому хохоту. Ребята, согнувшись пополам, показывали на Морошкина пальцами, сыпали колкостями, повторяли сцены, только что виденные в магазине. Не смеялся только Морошкин, он, судя по всему, обдумывал дальнейший план действий.

В это время к группе подошла скромно одетая женщина, из тех, что часто стоят у дверей лощёных маркетов с протянутой рукой, не дотянув до очередной пенсии.

- Грех, ребята, смеяться над нищими, - сказала она.

Все враз замолчали. А у Морошкина подпрыгнули брови:

- Да вы что, мать, мы же наоборот, мы над буржуями... - он достал из кармана мелочь и несколько купюр. - Вот, возьмите.

У огромного Бганбы даже губы затряслись. Он тоже порылся в карманах и щедро извлёк оттуда сотенную.

- Возьмите, пожалуйста. Это от души, вам нужнее. Мы не смеялись над бедными. Меня мой отец на месте бы прибил, если бы я стал таким человеком, - от волнения у него появился кавказский акцент, которого отродясь не было.

Женщина так и осталась стоять с деньгами в руках, похоже, не поняв, что тут только что происходило. Только прошептала им вслед:

- Храни вас Бог, деточки...

Уже в беседке, когда эффект проведённого мероприятия пошёл на спад, Морошкин, открыв бутылку пива, констатировал:

- Это, ребята, детский лепет. Надо что-нибудь посерьёзнее. Всем - домашнее задание: придумать акт мести капитализму. Любым его проявлениям, всей этой извращенной демократии.

- Ты, Лёха, что, революцию решил сделать? - спросил Геннадий Бганба.

- Революции делают ущербные люди, - ответил Морошкин, - а я просто... как бы это назвать? Назовём это по-умному: моделирование общественного поведения в условиях экстремальных ситуаций в условиях российского либерализма.

- Ну прямо курсовая работа, - усмехнулся Перепёлкин.

- Пацаны, а мне это по приколу! - признался в восторге Валик.

- Только не называй нас пацанами, - прищурился Морошкин, - не люблю я этого слова.

- Чё в нём такого?

- Оно происходит от еврейского слова «поц», что означает писюн, так что ты сейчас нас всех писюнами назвал. Кто как, а я писюном себя не считаю.

- Да я не знал, - потупился Валик.