Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2 - [34]
По ПВЛ, «варяжская дань» на севере выплачивалась одновременно с данью, наложенной хазарами на полян, север, вятичей. Исходя из общей политической ситуации в Восточной Европе, полагаем, что наложение этой дани на славян вряд ли могло произойти ранее середины VIII в., поскольку начало столетия было занято напряженной борьбой между арабами и хазарами. Борьба велась с переменным успехом, однако с перевесом на стороне арабов и закончилась в 737 г., после победоносного похода арабов на Волгу, заключением унизительного для Хазарии мирного договора, по которому хазарский каган принимал мусульманство. К середине VIII в. Хазария оправляется от этого поражения, и со странами арабского халифата у нее устанавливается в основном мирные отношения (Артамонов 1962: 202–261), способствующие расцвету торговли в Поволжье и в Прикаспье. С этого времени начинается усиление могущества хазарского каганата, в частности укрепление его западных границ (построение Саркела в 834–837 гг.). Для определения времени выплаты «хазарской дани» может быть использована записанная в ПВЛ легенда о том, что поляне выплачивали дань хазарам мечами, поскольку «русские» мечи, вывозимые скандинавами из Западной Европы и столь высоко ценимые в Восточной Европе, появляются здесь, по данным арабских источников (да и по археологическим данным), никак не ранее конца VIII в., а с определенностью лишь в первой половине IX в. Таким образом, и по этой линии мы получаем ту же дату периода «варяжской и хазарской дани» – вторую четверть или первую половину IX в., т. е. условно не позднее 850 г.
Однако между расселением словен (в том числе словен ильменских и полочан) и периодом «варяжской и хазарской дани», по ПВЛ, хронологически лежат: а) возникновение «княжений»; б) приход и расселение вятичей и радимичей; в) период «мирного совместного существования» вятичей, радимичей, древлян, полян и др. На все эти события необходимо отвести хотя бы полвека, что отодвигает верхнюю границу возможного появления словен на северо-западе примерно к 775 г. н. э.
Таким образом, проведенный анализ показывает, что намеченная в ПВЛ последовательность событий «догосударственной» истории восточных славян без особых затруднений вписывается в картину общеевропейской истории VII–IX вв., воссоздаваемую на основе вполне достоверных источников. Появление «словен» на Северо-Западе (если исходить из доверия к сведениям ПВЛ) произошло в хронологическом интервале между 650 (вероятнее, 675) и 775 г., а не в пределах VI – середины IX вв. (т. е. между 500 и 850 г.), как его определяют в различных археологических и исторических работах. Можно полагать, что все археологические культуры, которые возникли ранее середины VII в. или позднее конца VIII в., не имеют прямого отношения к первому появлению «словен» на северо-западе, а связаны с какими-то иными, предшествующими или последующими событиями в этнической истории этого региона.
Свидетельства письменных источников при дальнейших исследованиях будут, без сомнения, уточнены археологическими изысканиями. Однако к настоящему времени, хотя мы еще и не можем определенно назвать и обрисовать археологическую культуру словен ильменских и полочан первой половины – середины VIII в., все же можно говорить, что данные археологии косвенно подтверждают показания письменных источников.
В Среднем Поднепровье «искусство VI в. пока неизвестно, а местная культура „пальчатых фибул“, относящаяся уже к VII в., буквально насыщена дунайскими элементами, полученными… непосредственно с запада» (Амброз 1970: 74). Вероятно, это явление имеет отношение к дунайским связям и походам антов, оставившим пеньковскую культуру Бужско-Днепровской лесостепи, переживающую сильное потрясение в результате первого хазарского наступления на запад в 650–660-х гг., когда на ее территории появляются памятники типа Пастерского – Канцерки, соотносимые с отступающими на запад болгарами. Крупнейшие изменения во всех элементах материальной культуры и укладе жизни «корчакской» культуры правобережья Днепра происходят, по И. П. Русановой, на рубеже VII–VIII вв. (Русанова 1976: 12–55). Проверка хронологии этих изменений, основанная на данных самой И. П. Русановой, показывает, однако, что они происходят несколько ранее, в конце VII в.; в частности, ко второй половине VII в. относится гибель полностью раскопанного укрепленного поселения Хотомель, на котором после его разгрома вновь поселяется славянское население, принесшее с собой, однако, иные, южные элементы культуры (аварские стрелы VII–VIII вв., лепная и кружальная керамика «типа Луки Райковецкой», железные пахотные орудия). В более северных областях гибель хорошо исследованных поселений культуры Тушемля – Колочин (Колочин и Демидовка) падает, по археологическим данным, на вторую половину VII – первую половину VIII в. Одновременно с этим в VIII в. возникает культура длинных курганов Смоленщины и курганная культура нижнего Поволховья (так называемые сопки по Волхову), что, вероятно, связано с какими-то процессами и перемещениями в среде населения Северо-Запада. В Старой Ладоге изначально, с 760-х гг., ощущается присутствие какого-то населения, по культуре близкого населению восточных территорий Литвы и Латвии и носителям культуры длинных курганов Смоленщины, а также скандинавов, чье значение в жизни этого края становится особенно заметным, по археологическим данным, с рубежа VIII–IX вв. Иными словами, волна радикальных изменений в материальной культуре прокатывается с юго-запада на север, от Прикарпатья до Ладоги в пределах 650–770 гг.
