Сказочные повести скандинавских писателей - [18]

Бронхитом, дифтеритом,

Поносом и чумой.

И вызвали к Заике

Всех лекарей великих.

И те поили хиной.

Заику день-деньской.

Король дрожал в ознобе

Лежал и трясся в злобе.

«Бу-буду ли здоров?»  —

Спросил он докторов.

«Да, есть рецепт отличный,  —

Сказали те. — Изволь:

Коль станешь симпатичным,

Поправишься, король!»

Вздохнул больной владыка:

«Ка-каюсь, был неласков,

И вспыльчив, и несдержан

Подчас во гневе был».

Тут на щеках Заики

Вдруг заиграла краска,

А на другое утро

Болезни след простыл.

«По-по-подайте туфли!  —

Вскричал король спесиво.

И грозно, как из пушки:  —

Лакеев — наказать!

Пропали мои туфли!

Болваны, дураки вы!..

Нет-нет… лакеи-душки!  —

Я т а к хотел сказать».

Не тот теперь Заика.

Случалось, что, гуляя,

Убогую старушку

Он в садике встречал.

Срывал корону мигом.

«По-по-по-поздравляю

С хорошей по-погодой!»  —

Старушке он кричал.

Болели часто ноги

У Пера-Недотроги.

Но, если наступали

Заике на мозоль,

Не рявкал: «Прочь с дороги!

Не то сгною в остроге!»  —

А кротко улыбался

Воспитанный король.

Он говорил: «Простите!

И, право, не спешите

У-би-бирать ботинок,

Щадя мою мозоль!»

Бывало, что Заике

Мешали шум и крики,

И королева злилась,

И принц-наследник ныл.

Король твердил: «Отлично!

Как все вы ми-ми-милы!»

И Пером Симпатичным

Отныне прозван был.

— Хорошая сказка! — вздохнули мальчики.

Но теперь и в самом деле пора было уходить. Приятели поблагодарили бабушку за угощение, а добрая старушка также поблагодарила их за то, что они навестили ее. Мальчики пообещали заглянуть к ней еще раз, если им случится вновь побывать в здешних краях. Юн щелкнул каблуками и отвесил хозяйке низкий поклон, как учила мама. Софус сделал то же самое, что и Юн. А потом они ушли.

Тролль, которого звали Кумле

За садовой оградой мальчики увидели табличку, на которой были начертаны вот такие диковинные знаки:

Подумав как следует, Юн догадался, что они означают. Софус тоже сделал вид, будто догадался, но, по правде сказать, он ничего не понял — ведь он не знал ни одной буквы. К тому же это была очень, очень сложная надпись. Впрочем, может быть, ТЫ разберешь ее?

Они опять шли долго-долго. Наконец выглянуло солнце, и кругом стало светло и красиво. Запели птицы, застучал по деревьям дятел, и шустрые зайчата взапуски помчались по дороге, обгоняя мальчиков.

Приятели взобрались на вершину холма, откуда открывался прекрасный вид. Здесь не было деревьев, а были только камни, поросшие мхом. Но на самой верхушке холма стояла огромная сосна. Она крепко вцепилась в землю могучими корнями. А под сосной сидел Тролль, самый настоящий Тролль, толстенький, добрый, но очень-очень голодный. На шее у Тролля была повязана салфетка, а в руках он держал серебряную вилку — Тролль был воспитанный и никогда не ел руками. Серебряную вилку ему подарил на день рождения его дядя много лет назад. Вилка эта как две капли воды была похожа на ту, что лежит у твоей бабушки в буфете. Впрочем, вполне возможно, что вилка принадлежит не самой бабушке, а дедушке. В Норвегии^{2} родственники часто дарят друг другу такие вилки. А на той, что держал Тролль, было выгравировано красивыми буквами с завитушками:

«Дорогому Кумле».

Конечно, такой надписи ты не найдешь на вилке, принадлежащей твоему дедушке. Ведь Кумле — это имя нашего Тролля, а дедушку твоего, наверное, зовут совсем по-другому. Норвежских дедушек зовут обычно Лейф, Якоб или Матиас, иногда —  Фредерик или Нильс.

Правда, иной раз можно встретить дедушку, которого зовут Ганнибал, но таких довольно мало.

Итак, нашего Тролля звали Кумле. Он сидел, держа перед собой огромную тарелку, и ждал, когда служанка принесет ему обед. В ожидании обеда Тролль любовался солнцем и напевал веселую песенку. Некоторые тролли боятся солнца: стоит сверкнуть солнечному лучу, как они превращаются в столб дыма и исчезают. Но Кумле был из другой породы троллей — из тех, что любят солнечный свет.

Песню, которую пел Кумле, ты сумеешь спеть тоже — подобрать к ней мотив легче легкого. Но если уж ты станешь петь ее при взрослых, то обязательно предупреди их, что это песенка Тролля. А то они, чего доброго, подумают, что ты и в самом деле такой жадный. Как они тогда испугаются! Если, конечно, твои родители из пугливых. Мать нашего Юна, кстати, совсем не такая. Но все же однажды и она испугалась — это было, когда Юн вернулся домой с живой Гадюкой, которую он тащил за хвост. Это маме совсем не понравилось.

А вот и песенка Кумле:

Я бы съел без размышлений

Двадцать жареных оленей

Или столько же овец  —

С луком и горчицей,

Перцем и корицей,

С хреном, ванилином,

Уксусом и тмином,

С сахаром и солью наконец!

Девятнадцать сладких кексов,

Восемнадцать судаков

И поджаристых бифштексов

Из отборнейших кусков.

А потом семнадцать мисок

Киселя и творогу,

И жаркого, и сосисок,

И сарделек, и рагу.

И еще шестнадцать банок

Маринованных грибов,

Груду булок и баранок,

И пирожных, и тортов.

И пятнадцать сдобных плюшек,

И четырнадцать котлет,

И еще тринадцать сушек,

Мармеладу и конфет.

И двенадцать кружек пива,

И одиннадцать — вина

Залпом, жадно, торопливо

Осушил бы я до дна!

А потом, порядка ради,  —

Чтоб желудок был полней,  —

Десять яблочных оладей,

Девять жареных свиней,