Сказки Серого Волка - [9]

Сухая, покрытая тонкими трещинами земля, похрустывала под ногами. Ты шeл, старательно приноравливаясь к шагам мальчика.

— Не устал? — спросил на всякий случай.

— Нет, — бодро сказал мальчик. — А знаешь, я теперь тоже дверь за собой закрывать не буду!

Вот, блин! И столько торжества в голосе, будто только что смысл жизни для себя выяснил.

— Не закрывай, — ехидно сказал ты. — Только вот как на это посмотрит мама?

В ответ — молчание. Такое разочарованно-обиженное, что ты оглянулся. На лице мальчика так живописно было написано, что проблему мамы он из виду как-то упустил, что ты не выдержал и рассмеялся.

— Не переживай, — ты протянул ему руку, — вырастешь и тогда сможешь делать так, как тебе покажется правильным.

Мальчик взял тебя за руку.

— Тебе хорошо, — вздохнул он, — ты большой, тебя мама с папой не заругают…

— Не заругают…

— А где твои мама и папа?

— Умерли…

— Совсем умерли?

— Совсем.

— А может они уехали куда-то? Я кино видел…

— Ноги не натeр?

— Н-нет, не натeр…

Хороший сегодня день. На небе ни облачка. Низкое солнце старается из последних сил согреть степь. А ей это уже не нужно…

— А зачем ты рюкзак взял?

— А зачем люди берут с собой рюкзаки?

— Чтобы ложить туда что-то…

— Надо говорить не «ложить», а «класть».

— Чтобы класть туда что-то…

— Вот я и положил…

— А что?

— А вот когда проголодаешься — узнаешь.

Мальчик помолчал немного, обдумал всe и заявил.

— А я уже проголодался.

— Что-то быстро…

— И нет. Я дома не поел, я только чай попил.

— Почему?

— Я к тебе торопился…

Ты усмехнулся.

— Слушай, брат, ты не обижайся, но придeтся тебе ещe немного потерпеть. Минут двадцать продержишься?

— Угу.

— Вот и отлично… А то мы уже пришли почти.

— Так быстро пришли?

— Да. Видишь, вон там, деревья?

— Вижу…

— Это сразу за ними.

— У-у-у, а я думал, надо далеко идти.

— Нет, ещe до обеда обернeмся.

— А я у мамы до вечера отпросился…

— Отлично! Будем сидеть возле печки, пить кофе и рассуждать о жизни.

— Ага, ты всегда так говоришь, а сам опять своего «Щелкунчика» поставишь и будешь на фотографию смотреть.

— Разве тебе не нравится «Щелкунчик»?

— Нравится. Мне не нравится, когда ты на фотографию смотришь и слушаешь, что я говорю…

Вот тебе и раз! А ты считал, что он любит те минуты, когда ты отключаешься и он может безнадзорно рыться в старых журналах…

— Ну, ладно, брат, не обижайся. Хорошо?

— Хорошо…

— А фотографию мы, как придeм, так сразу и сожжeм.

— Зачем?

— Чтобы не мешала.

— Не надо… Она красивая.

— Много ты понимаешь. Она толстая.

— И вовсе нет! И совсем она не толстая, она красивая. И волосы у неe красивые. И… всe…

— Тогда… я еe тебе подарю.

— Не надо мне еe дарить! Пусть она у тебя всегда на столе стоит!

Вот вам, кстати, наглядный пример детской логики…

Вы вошли в посадку. Это была дорога, усыпанная листьями, а по обеим сторонам от неe, неплотной стеной, деревья. Высокие, с роскошными кронами тополя, склонившиеся над дорогой, так что казалось, что ты идeшь под крышей. Редкая красота: прямая, как стрела дорога, крыша из бурых листьев над ней, а сквозь стволы видна степь…

— У того сломанного дерева свернeм.

— Уже?

— Уже… — Ты остановился у сломанного ветром тополя, достал сигарету и закурил. — Это тут сразу за деревьями…

Вы свернули и, пробравшись сквозь нечастый кустарник, перешли неширокую полосу деревьев.

— Вот, — сказал ты.

Мальчик стоял рядом с тобой и молча смотрел на большое выжженное кольцо земли под ногами.

Разочарование он сейчас чувствует или что?

— Знаешь, — сказал мальчик, — а я сначала не поверил тебе.

Он нагнулся и поднял с земли оплавленный камень, на поверхности которого были видны потeки, похожие на слeзы.

Ну, вот, значит, я не ошибся, с облегчением подумал ты.

— А разве я тебя когда-нибудь обманывал?

II

Они очень долго шли к Ирениону.

Многие не дошли.

Но теперь он проплывал по экрану: нестерпимо голубой, такой близкий, такой желанный. Огни гигантских городов освещали этот сплюснутый на полюсах шар. Мимо корабля проносились спутники.

Иренион был живой! И это значило, что цель достигнута, что те, кто остался на других Иренионах, погибли не зря.

Они смотрели на экран, и многие из них плакали.

Они смотрели на экран и ждали, что скажет эдарх.

А эдарх молчал.

А эдарх молчал и не сказал ничего, даже когда нетерпеливая грах тронула его за плечо.

Лишь покачал головой.

Эдарх лишь покачал головой.

Ещe долго предстоит им быть в пути, и Иренион ещe только ждeт их где-то среди чужих созвездий.

Посадка не была необходима, но оба нуста и аст опустили потрeпанный катер на ночной стороне неИрениона.

Они прошли по мокрому полю. Аст искупалась в росе. Младший нуст собрал букет из жeлтых листьев. А старший отыскал одинокий цветок с белыми лепестками и жeлтым сердечком. Цветок понравился всем, и они немало вечеров потратили, пытаясь придумать ему имя. От слов, которые приходили им в голову, пахло Иренионом.

Ещe очень долго будут идти они в поисках своего Иренирна…

III

— Заходи, — ты толкнул дверь и пропустил мальчика вперeд. Тот проскользнул под твоей рукой, скинул обувь и сел тут же под вешалкой.

— Я устал, — сказал он и грустно посмотрел на свои ноги.

— Не беда, — бодро сказал ты и улыбнулся. — Сейчас мы тебя распакуем, напоим чаем и уложим подремать на диван…