Сказки русской матрёшки. О народных праздниках - [20]

— Ой, Лисенок, — посетовала Таня. — Сначала жениха надо найти.

— А наш богатырь, чем тебе не жених? — поддразнивала ее младшая сестренка.

— Лиска, будешь приставать со своим богатырем, я тебя защекочу до коликов! — пригрозила Таня. — Посмотри-ка лучше на наши волшебные цветочки, заскучали они от твоей болтовни, — перевела разговор Таня.

— Ничуть. А вот наши Танечка с Лизонькой — да, — улыбнулись ромашки сестренкам. — Хотелось бы вам, девочки, на свадьбе русской народной погулять?

— Очень-очень, — захлопала в ладоши Лиза, спрыгнув с табурета.

— На подруженьку Агнию желаете поглядеть, как с Гришенькой она венчается? — спросили сестер цветочки в вазе.

— Это было бы замечательно! — отозвалась Таня.

— Ну, тогда возьмите нас в руки — каждая по цветку, — распорядились ромашки. — Мы сегодня станем вашими спутницами-невидимками.

Закружились в руках девочек белоснежные ободки-лепестки на желтеньких головках на тоненьких зеленых стебелечках, загипнотизировали сестренок Таню и Лизу и унесли в далекое прошлое.

Не успели девочки глазом моргнуть, как очутились в старинной русской избе. Увидели они стол в углу, над столом иконы под самым потолком, перед ними горящие лампадки. За столом на скамье, покрытой белым войлоком, сидела невеста в красном платье. Лицо девушки было закрыто плотным белым покрывалом. Она негромко плакала и причитала: — «Ты моя, родима матушка! Успокой меня, голубушка! Не спалось мне ночкой темною, ночкой темною, холодною. Лишь под утро задремалося, и такой мне сон привиделся: по горам крутым ходила я, собирала, красны ягоды. Круты горы — мое горюшко, красны ягоды — мои слезоньки!» Дом был полон людей: матушка и батюшка, крестные родители, домочадцы и подружки, свашка.

— Почему Агния плачет, — спросила испуганная Лиза Таню. — Она разве не рада?

Сестренки сидели на скамье возле окна вместе с подружками Агнии.

— Таков обычай, — шепнула ей в ответ ромашка-невидимка. — Невеста прощается с родимым домом.

— А почему на Агнии не фата, а плотное покрывало? — спросила шепотом Таня.

— По поверьям, пребывает она сейчас в мире мертвых. Мертвой она становится для своего рода. Только когда в церкви получит она Божье благословление, тогда окажется в мире живых, возродится в роду жениха, тогда-то и снимет покрывало во время свадебного пира, — тихо объяснила маленькая ромашка-невидимка в ее руках.

— Это не первое причитание Агнии, — сказала Лизина ромашка. — Плакала Агния горько накануне свадьбы, на девичнике с подруженьками, во время ритуального омовения в бане, когда поливали они ее водицей из трех ведер под песни плачевные. Плакала она и во время одевания и причесывания к торжеству, прощаясь с девичьей волей. Ведь считается, что чем больше слез прольет невеста до свадьбы, тем меньше их будет пролито во время супружеской жизни.

— Вот оказывается, с чего русская свадьба начинается — со слез невесты! — подивилась Лиза.

— Не совсем так, — в один голос залепетали цветочки-невидимки. — Начинается она со сватовства. Когда родня жениха приходит к родителям невесты расхваливать жениха, сказать о его намерениях, присмотреться к семье девушки, поговорить о ее приданом.

— О каком таком приданом надо еще говорить? — полюбопытствовала Лиза.

— Об имуществе невесты, которое полагалось вместе с невестой: мебель, посуда, женская одежда и украшения, золото и серебро, — ответили ромашки.

— Понятно, — прошептала Лиза. — Значит, после этого самого сватовства невеста много слез проплакивать начинает?

— Снова нет, — произнесла ромашка Лизы шепотком под усилившийся плач Агнии. — После сватовства следуют смотрины невесты, где она обязана произвести впечатление на семью жениха своей скромностью и умением вести хозяйство, также показаться во всех своих нарядах.

— А потом следует сговор с пышным застольем, когда родители жениха и невесты договариваются о свадьбе, назначают дату, обсуждают затраты, — вмешалась ромашка Тани. — Нарушить договор уже ничто не может, только смерть кого-то из молодых.

— Как все строго! Заплачешь тут, пожалуй, — рассудила Лиза.

— Сговор родителей называли по-другому рукобитием, когда отцы молодых, договорившись обо всем, скрепляли договор рукопожатием, — пояснила Танина ромашка-невидимка.

— Лизонька, видишь вон ту резную шкатулку на столе возле Агнии, — шепнула волшебница-ромашка Лизы. — Это подарок жениха. Прислал Гришенька его поутру для своей суженой в знак того, что не намерен отказываться от своего счастья.

— А что там, в шкатулке? — спросила девочка.

— Гребешок, ленты и сладости, — ответил цветочек.

Неожиданно с улицы раздался шум, звон бубенцов и цокот лошадиных копыт, многоголосье, веселые крики и песни под гармошку.

— Это ведь жених приехал, правда, ведь, правда? — засуетилась на скамье Лиза, оглядываясь на окно. — Танюша, Танюша, смотри скорей!

— Это прибыл свадебный поезд, — шепнула ромашка Тани. — Несколько пар запряженных лошадей с повозками.

— Их не менее десяти, — недоумевала Таня, глядя в окно с остальными присутствующими.

Поезд был празднично снаряжен, красивая упряжь блистала. В гривы лошадей были вплетены красные ленты. Тройка с дугами, обмотанными кумачом с колокольчиками и бубенцами, предназначенная для невесты, была накрыта попоной. Повозники лошадей были в ярко-вышитых рубахах с красными поясами. Гости из семьи жениха были также празднично одеты. Выделялся из всех главный повозник — дружка, свидетель и друг жениха. Он размашисто хлопал плетью по воздуху.