Сказки попугая (Тота кахани) - [18]
Тогда воин ответил: — Они совершили большой грех. Но что мне докладывать об этом? Извольте их расспросить. Они вам сами расскажут о своем грехе.
Когда принц внимательно на них взглянул, он узнал своих поваров, а они своего хозяина. Тогда повара, подбежав, пали к ногам принца и, безудержно плача, засвидетельствовали добродетель жены воина.
Тут жена воина сказала из-за занавески:{77} — О принц! Я та женщина, которую ты обвинил в колдовстве. Ты считал дураком моего мужа, насмехался над ним и подослал мужчин, чтобы испытать меня. Теперь ты увидел, какая я есть и какой осталась моя добродетель по милости божьей.
Принц устыдился и стал просить извинения».
Когда попугай закончил эту сказку, он сказал Худжасте: — О Худжаста! Теперь иди скорей и соединись со своим возлюбленным. А не то возможно, что за это время подъедет твой муж и ты окажешься перед своим другом обманщицей и нарушительницей обещания. И ты будешь пристыжена, подобно тому, как принц был посрамлен женой воина.
Выслушав это, госпожа собралась уходить к своему другу. Но в это время настало утро, и петух подал голос. Пришлось и на этот раз отложить свиданье. Тогда она стала читать такие стихи:
Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста пошла отпрашиваться к попугаю и так стала говорить ему: — О попугай! Заклинаю тебя создателем, отпусти меня поскорее этой ночью, чтобы я смогла пойти к своему милому и с открытым сердцем вкусить наслаждение юности.
Попугай отвечал: — О госпожа! Я каждую ночь отпускаю тебя, но ты сама медлишь и не уходишь. Я же круглые сутки нахожусь в страхе, как бы не приехал твой муж. Тогда положение твое будет похоже на то, в которое попали те четыре человека.
Худжаста спросила: — Что это за повесть о четырех? Расскажи.
Попугай начал рассказывать: «В некое время столяр, золотых дел мастер, портной и монах, сговорившись между собой, отправились вместе на заработки в один город. Случилось так, что однажды они остановились на ночлег в лесу и так стали говорить между собой: — Проведем эту ночь здесь, но установим стражу, ибо в этом лесу всякая вещь таит опасность. Лучше всего, если каждый из нас четырех будет бодрствовать и стоять на страже по одному пахру{80}. А утром мы, по милости божьей, благополучно достигнем своего местоназначения. Каждый из них согласился с этим. В первую очередь сторожить довелось столяру, меж тем как остальные спали.
Приключение столяра.
Через час столяр, для того чтобы не заснуть, взял топор, отрубил от дерева толстый сук и мастерски выточил из него очень красивую статую. Когда срок стражи кончился, он разбудил портного, а сам заснул.
Приключение портного.
Портной тоже, будучи добросовестным, стал думать о том, как остаться бодрствующим в течение целого пахра. В это время взгляд его упал на статую, созданную искусством столяра. Тогда он стал говорить в своем сердце: «Столяр сделал эту деревянную фигуру, чтобы выказать свое мастерство. А я одену ее в такое изящное платье, что красота ее увеличится вдвое».
И, будучи весьма искусным, он за один пахр сшил очень красивое платье, по образцу платья невест, и, надев его на статую, разбудил ювелира, а сам заснул.
Приключение золотых дел мастера.
Тогда и ювелир стал искать какого-нибудь средства, чтобы не заснуть. В это время он увидел статую, одетую в платье, и так стал говорить в своем сердце: «Каждый из них показал свое искусство, надо и мне проявить мое мастерство и украсить статую драгоценностями, выкованными по новым образцам{81}, так, чтобы товарищи поняли, каков я».
Решив это в своей душе, он сковал такие драгоценные украшения, что, когда надел их на статую, она стала еще красивее. Наверное, до нынешнего дня никто не видал и не носил подобных золотых украшений. Статуя стала так хороша, что и описать невозможно. Оставалось только вдохнуть в нее жизнь. Тогда золотых дел мастер разбудил монаха, а сам заснул.
Приключение монаха.
Монах, поднявшись и совершив омовение, стал молиться Аллаху{82}. Но вот, через час времени, что же он замечает? — Перед ним стоит прекрасная женщина, но она не двигается и не шевелится. Тогда он подумал: «Это плод мастерства тех трех. Мне тоже надо выказать свои таланты. По милости божьей, я проявлю такое искусство, что эту безжизненную статую молитвами своими превращу в живую, так, чтобы они помнили, каковы бывают подвижники».
Итак, совершив омовение, монах со страстным плачем стал взывать к щедрому богу: — О Творец земли и неба! Во имя твоего могущества, даруй жизнь и речь этому деревянному изображению, так, чтобы я тоже получил почет среди своих друзей.
И вот мольба его была исполнена Аллахом. Тотчас жизнь вошла в эту статую, и она стала говорить, как люди.
Когда ночь прошла и взошло солнце, все четверо, увидев статую, влюбились в нее и стали ссориться друг с другом.
Столяр говорил: — Я ее хозяин. Я выточил это дерево по образу человека. Я ее возьму.
Портной сказал: — Я ее господин, ибо я защитил стыдливость этой статуи и обнаженную одел в платье.
Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов.
Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.
В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.
В 1971 г. Голдинг выпустил в свет сборник «Бог-Скорпион», повести которого переносят читателя то в Древний Рим («Чрезвычайный посол»), то в первобытную Африку («Клонк-клонк»), то на знойное побережье Нила в IV тысячелетие до новой эры («Бог-Скорпион»). Заглавная повесть сборника представляет собой небольшую стилизованную зарисовку из жизни древних египтян. Голдинг, с детства увлекавшийся историей и мифологией Древнего Египта, с наглядностью почти кинематографической воспроизводит быт, нравы и обычаи древнеегипетского царства.
Из огромного количества сохранившихся до нас старых ирландских сказании мною были выбраны для перевода образны из двух групп саг. Первая содержит древнейшие из героических саг, именно — относящиеся к циклу Кухулина. В таком виде, особняком, они стоят обычно и в ирландских древних рукописных сборниках. Мною подобраны из них те, которые изображают наиболее яркие моменты из жизни этого героя. От перевода наиболее прославленной из них, Похищение быка из Куальнге, я вынужден был воздержаться в виду как огромного объема, так и слишком однообразного характера ее.