Сказки о невозвратном - [44]

Ну, и мальчики… То, что за Тиной и Даной бегало несметное их количество, никакого удивления не вызывало. Этакие длинноногие рекламные красотки, да еще наследницы — за кем же еще и бегать. Меня это нисколько не волновало. Но вот им, Тине с Даной, почему-то страшно действовало на нервы, если я разговаривала хоть с каким-то представителем противоположного пола дольше, чем пять минут. Если могли, они старались вмешаться тут же на месте, сказав про меня при этом какую-нибудь невинную гадость из своего репертуара, а если уж почему-либо не могли… Тогда вечером мне устраивался очередной «разбор полетов». Дескать, я и стояла не так, и улыбалась, как идиотка, а уж волосы у меня лежали вообще ужасно. Да и кавалера я умудрилась выбрать — отстойней некуда. Странным образом, при этом через день или два этот самый отстойный кавалер непременно обнаруживался в свите поклонников кого-нибудь из них.

Во всем этом не было как будто ничего страшного, и уж во всяком случае ничего серьезного, но постоянность и неизбежность этих придирок действовала мне на нервы. Я старалась не приходить в комнату как можно дольше, это было, кстати, не так уж и сложно. В те дни, когда мне не нужно было идти на работу, я просто оставалась где-нибудь в библиотеке или лаборатории до ночи и занималась чем-нибудь интересным, дожидаясь, пока они уснут, но после ночи наступало утро, мы все равно встречались и вместе шли на занятия…

Все мои попытки как-то постоять за себя натыкались на удивленно поднятые брови. «Как, разве я сказала что-то обидное? Я просто хотела тебе помочь (поправить, объяснить, подсказать). Тина (Дана), посмотри — я ей помогаю, и она же на меня обижается». И неизменный ответ верной подружки: «Ну а чего же ты хочешь, дорогая? Конечно, ей трудно с собой справиться. Она же постоянно нам завидует. Не обращай внимания».

В какой-то момент я, не выдержав, даже попыталась пожаловаться своей наставнице. Я не ждала от нее никакой конкретной помощи, понимая, что тут мне никто не может помочь по-настоящему, и все, чего я хотела, было, пожалуй, лишь немного сочувствия. Но и с этим у меня не вышло.

Наставница, только услышав, какие фамилии носят мои соседки, подняла глаза к небу и прочитала мне длинную лекцию о том, что о такой удаче можно было только мечтать, что каждая минута, которую я провожу в общении с членами таких семей, должна быть золотом отмечена на мемориальной доске моей памяти, что я даже не представляю, какое мне выпало счастье контакта со светлой магией в самом ярком ее воплощении, и чего только я не смогу при желании почерпнуть у таких замечательных ее представительниц. И вместо всего этого я, с присущей мне бестолковостью и неблагодарностью…

— И даже если эти милые девочки делают тебе какие-то замечания, — грохотала она, — причем, уверена, что все эти замечания делаются абсолютно по делу, это значит — им на тебя не наплевать. Они считают тебя равной себе — ты только вдумайся в это! — иначе они не стали бы с тобой возиться. А ты? Ты должна говорить им спасибо, а не обижаться. Ты должна слушаться. Вообще, я уже не первый раз замечаю в тебе это нелепое упрямство. Конечно, я знаю, откуда это идет, но мне казалось, что теперь, когда ты уже столько времени находишься среди приличного общества…

В общем, никакого сочувствия. От Алекса и то было больше пользы. Конечно, ему-то я ничего такого не рассказывала, еще чего не хватало, но он и сам время от времени спрашивал, нет ли у меня каких-то проблем и отчего я такая грустная. Я отговаривалась усталостью и трудностью учебы, но все равно это было приятно. Да и вообще на работе было хорошо — меня там любили. С началом учебы я стала ходить туда реже, всего два раза в неделю, и то больше по выходным, но все равно. Бросать ее мне не хотелось. Да и деньги, честно говоря, даже несмотря на стипендию, лишними не были.

Кстати, сам факт наличия у меня этой работы служил дополнительным поводом для насмешек. «Наша Золушка, — называли меня подруги, заметив, что я вернулась из кафе. — Золушка пришла. Как сегодня работалось? Много объедков удалось заначить? На неделю-то хватит? Фу, как от тебя пахнет этой пиццей, невозможно находиться в комнате». Я даже боялась думать, что будет, если они как-нибудь увидят меня в сопровождении Алекса. Но сказать ему об этом я тоже не могла, он бы обиделся, а мне уж точно этого не хотелось. Так что я просто старалась каждый раз удрать с работы так, чтобы он меня не заметил. И в итоге вместо катания на мотоцикле в приятной компании возвращалась домой одна по темным улицам, «предвкушая» очередную порцию издевательств.

Довольно скоро все это кончилось тем, что я с отчаяния решила спрятаться под «занавеской». Несложное такое заклинание, позволяющее соткать и натянуть на себя любой образ, показать себя такой, какой ты хочешь казаться окружающим, понравиться кому угодно. Она показала мне его одним из первых, объясняя, как именно ей удалось всех так очаровать в моей школе. Там действительно не было ничего трудного, материал для него набирался тут же, из воздуха, частичка имиджа там, ниточка тут…