Сказки Леты, сборник рассказов - [44]

Светка любовалась и думала, повернут ли к спасателям? Если повернут, то — к Витюшке приехали.

К Витюшке каждый день кто-то приезжал. Это было интересно и для Светки неутомительно. Сама она была барышней приходящей, жила в домике лоцманов по путевке, на пару дней привозила из города сына, а потом увозила его бабушке-дедушке. Вольничала. Особо не гуляла, потому что особо не разгуляешься — все парами. В основном, накупавшись, торчала в тени у домика и вышки спасателей. Или чистила картошку к ужину. Два часа картошки в день — совсем не в тягость посреди сверкающего морского безделья. Но из принципа пришлось прекратить, когда директор пансионата, маленький, замученный хлопотами мужчина в белоснежной рубашке, вдруг взял крепко за плечо и повел куда-то от ведра с очистками. Светка пошла, на ходу вытирая мокрые руки полотенчиком — было любопытно.

Подведя к боковой мощеной дорожке, директор плечо отпустил и, указывая на страшноватого деревянного ежа размером с овчарку, сказал:

— Вот…

Светка смотрела на директора заинтересованно. На ежика она уже насмотрелась. И на лису с колобком и на всяких красных шапочек. По ее мнению, скульптора еще десяток лет назад надо было в психушку запереть.

— Что вот?

— Покрасить надо, — сказал директор и вздохнул тяжело. — А краски и кисточки возьмешь у кастелянши, — добавил, поворачиваясь уходить.

Светке стало весело.

— Я у вас не работаю, — сказала в крахмальную спину.

— Как не работаешь? А картошка?

Пожала плечами. Директор извинился и побрел за домики. Верно, снова искать, кто бы ежика покрасил.

Спасателей было четверо — делили две ставки на всех. И каждый привечал жену, детишек, родственников, друзей и знакомых. Те, кто существовал от этого веселого лагеря отдельно, посматривали с завистью. А Витюшка был не дурак. Время от времени приводил новеньких, жаждущих морской экзотики. Экзотика сводилась к утомительной чистке рыбы на большую вечернюю уху. Но все были счастливы — северные горожанки, в чешуе и слизи процесса, и гости, радушно угощаемые, и Витюшка — хлебосол.

Однажды он так основательно взял шефство над юной парой, проводившей на Острове медовый месяц, что даже забрал их на дачу — показать, как растут абрикосы. Собрав немаленький урожай, молодожены заодно и варенье ему сварили. — Витюшка был хозяином.

Пока она размышляла, раздетые мужчины повернули к вышке спасателей. Светка порадовалась.

День ушел спать, таща за собой коротенький вечер. Теплая тьма загладила горящую кожу. Если, наклонив голову, лизнуть плечо — языку солоно. — Хорошо! — Заперев свою комнатку, Светка отправилась к спасателям, прихватив консервов и кулек с леденцами.

Ждали ужина, ленясь от души. Новеньких всего оказалось трое. Большой — Вяч — приехал с женой, и теперь сидел на длинной скамейке, умостив на белых коленях ее ноги. Гладил рассеянно, улыбался, ловя взгляд. Влюблен спокойно и красиво. Светка позавидовала.

Гвоздем вечера — маленький, Олег. Стесняясь, рассказывал, как добирался в Крым автостопом. Сверкали очки в гнутой оправе.

Замолкал, прячась в тени, но Витюшка с безжалостным любопытством снова и снова задавал вопросы, как бы поворачивая гостя, угощая остальных. От его напоказ требовательности Светке стало неловко. Олег отвечал с готовностью, тихим голосом, но сам предпочел бы помалкивать, видно было.

— Ты, Олег расскажи, как ты на Острове зимовал! — потребовал Витюшка.

— Как зимовал? — загомонили за столом…

— А так! Он же бездомный. Вот эту зиму целый месяц жил здесь.

Олег улыбнулся, опустив глаза. Пожал легонько плечами.

— Рассказывай, рассказывай! — понукнул хозяин.

— Я на барже пожил, — сказал Олег, — там рубка хорошо сохранилась. Утеплил и спал там.

Светка зачарованно глядела на смуглое лицо. Зимой ей часто хотелось попасть туда, где летом каленый песок, лодки и навесы от солнца. Но все как-то не получалось. Бывшее благополучное замужество не предполагало бесполезных поездок. Странных — тем более. Все было, как у всех. И на свадьбу, помнится, хрусталь дарили. Злорадно припомнила, что последнюю рюмку из набора свадебного раскокали недавно. Она ее выбрасывать не стала. Хотела колокольчик хрустальный.

Олег прищурился близоруко на Светкин приоткрытый рот, заблестевшие глаза. Улыбнулся. И сказал — ей:

— Ко мне вечерами мыш приходил. Маленький. Я кормил его крошками. Так и жили…

— Нет, подожди! — деловито вмешалась большая Оля. Была она крупна, очень мясиста и говорила непререкаемым тоном. Прозвище — Деловая Колбаса.

— Как ты выжил — в холоде таком? Один? А продукты?

— Он не один, — сказала Светка, — у него был мыш.

— Пф!…

Олег кивнул Светке, а Оле сказал:

— Керосинка была. Рубка маленькая, нагревалась быстро. До утра хватало. Там ведь не так уж холодно, просто щели заткнуть, чтоб ветер не выдувал. А за продуктами ходил к рыбакам. Давали рыбы, хлеба. Сухарей, сахара.

Улыбнулся:

— Спирту давали, но я не пью.

— Баржа почти в километре от берега! — Оля успокаиваться не собиралась.

— Там мелко, лед стоял хороший. Я пешком туда-сюда ходил.

И снова — Светке:

— Песок весь под снегом, а на нем — черные птицы.

Светка представила щемящую пустоту, тощий снежок по закаменевшему песку, торчащие из него сухие стебли трав. Птиц.