Что вечно любить его будет,
Его милости никогда не забудет.
Говорит: «Если ты стар человек,
Доживаешь свой век,
Будь мне дедушкой,
Если средних лет, будь мне дядюшкой.
Если молод и жизни рад,
Будь мне названный брат.
Пока сердца своего слышу стук,
Будь сердечный мне друг».
Говорит он: «Тебе не в силах отказать,
Намерен желание твоё исполнять.
Знаю тем счастье и себя погублю,
Но больше жизни тебя люблю.
В сумерках приходи в зеленый сад,
Где каждый лепесточек тебе рад,
Следующие слова скажи:
«Верный друг, мне себя покажи»
И тогда я не устрашусь
И тебе покажусь.
Если от вида моего тебе будет не в мочь.
Можешь от меня уйти прочь.
Не хочу неволи вечной твоей,
Ты в спальне найдешь своей
Под подушкой кружевной
Перстень мой золотой.
Надень на правый мизинец его
И окажешься у дома своего.
Ты больше никогда меня не увидишь
И обо мне не услышишь.
Не побоялась, она не устрашилась
На себя понадеялась и решилась,
В сад немедля пошла,
Закат солнца подождала
И сказала, когда сумерки осели вокруг:
«Покажи мне себя, мой верный друг»
И увидела она зверя лесного,
Чуда морского.
Он почти рядом прошагал
И в частых кустах пропал.
Сознание красавицы помутилось.
Голова её закружилась.
От испуга руками она замахала,
Истошным голосом закричала,
Как осенний лист задрожала
И без памяти упала.
Зверь лесной, чудо морское
Было страшилище такое,
Что ни в сказке сказать,
Ни пером описать.
Руки зигзагообразно кривые,
На теле волосы рыжевато-седые,
На руках когти звериные,
Ноги лошадиные,
Спереди – сзади горбы великие,
Глаза как у филина – круглые, дикие.
Две водянки под брюхом свисали,
Клыки кабана изо рта торчали.
Вот пришла в себя купеческая дочь,
Слышит рядом кому-то не в мочь,
Плачет, обливается слезами
И бегут они горючими ручьями,
Зычным, жалостным голосом говорит:
«Душа моя измываясь горит,
Моя возлюбленная меня погубила,
Навеки вечные разлюбила,
Лица её прекрасного мне не видать,
Оставила меня одного помирать».
Услышав такое ей совестно стало,
Что страхом она не совладала.
Твердым голосом заверила его:
«Добрый мой господин, не бойся ничего.
Больше вида твоего не устрашусь
И вовеки с тобой не разлучусь.
Твоей милости мне не забыть,
Буду вечно тебя любить.
Ещё раз покажись,
Ещё раз улыбнись.
Со страхом своим я рассталась,
Только в первый раз испугалась.
Ещё раз показался зверь лесной,
Чудо – кит морской
В своём виде страшном
И безобразном.
Ещё раз ей доверился,
Но близко подойти не осмелился,
Сколько она его не звала.
Не хотел причинить ей зла.
Она вида его не испугалась,
Глядя на него, улыбалась.
До тёмной ночи они гуляли,
Словно голубки ворковали.
Вели беседы прежние
Ласковые, разумные, нежные.
На другой день увидела она
Его при дневном свете из окна,
Приглядевшись сначала напугалась,
Но страх прошел и заулыбалась,
Вышла к нему в зеленый сад
И он был этому несказанно рад.
Целыми днями теперь гуляли,
Словно голубки ворковали,
За обедом яствами насыщались,
Медовыми напитками прохлаждались.
Без коней по лесам катались,
Ездой быстрой забавлялись.
Много времени пролетело,
Но мало сделано дело,
Вот однажды купеческой дочери молодой
Сон приснился недобрый такой-
Батюшка нездоров лежит.
Она не ест и не спит.
Стал весь свет ей не мил.
Друг, заметив это, спросил,
Отчего она в тоске и слезах.
Она рассказала о своих снах.
Стала позволения его просить –
Батюшку и сестер навестить.
Он ей говорит:
«Перстень мой золотой у тебя лежит,
На правый мизинец надень,
В тот же час, в тот же день
В доме батюшки ты очутишься
И гости пока не соскучишься.
Только скажу, мои ясные очи,
Если через три дня и три ночи
Не вернешься, то знаешь,
В живых меня не застанешь,
По той причине, что люблю тебя,
Более, чем самого себя.
Лишь легко говорить,
Без тебя мне и миг не прожить.
Стала она его заверять
Клятвами слова свои подкреплять,
Что ровно за час при сложности всей,
До исхода трех дней и ночей
В его палаты высокие вернется,
В чем чистосердечно клянется.
С ласковым хозяином своим простилась
И в миг на отцовском дворе очутилась.
Набежали с шумом и гамом слуги верные,
Сестры милые да любезные,
Увидели её наряды, что носят лишь короли,
Подхватили под руки её и к отцу повели.
Батюшка нездоров лежал,
День и ночь её вспоминал.
Увидел дочь меньшую, любимую,
Пригожую да милую,
Как идет ей королевский наряд,
Восхищался, был дочери рад.
Долго они целовались.
Речами ласковыми утешались.
Рассказала она про всё,
Своё житьё – бытьё
У зверя лесного,
Чуда морского.
Ничего не забыла,
Ничего не скрыла
Про невзгоды прежде всего
Да про царское своё житиё.
Он удивился её привычке терпеть,
На хозяина страшного смотреть.
Он с ужасом вспоминал
Как при этом сам дрожью дрожал.
Сестры слушали её рассказ о том,
Что сестрёнка как над своим рабом,
Над несметно богатым господином своим
Была госпожой. Стало завидно им.
Проходят словно час первые сутки,
Вторые – проходят, как две минутки.
На третий день они стали
Её уговаривать. Не переставали
Ей говорить, чтобы она оставалась,
Назад не возвращалась
К зверю лесному,
Чуду морскому.
Она сказала слова такие:
«Сёстры милые дорогие,
Если я своему господину доброму,
Ласковому, негордому
За милость и любовь горячую
Смертью его же заплачу, то чую
Мне не кого будет любить
Не буду я стоить того, чтоб жить.
Будет мне одно оправдание,
Отдать меня зверям на растерзание.
