Сказки и легенды Вьетнама - [76]

— Там отыщешь ты не только своего «Коня, пролетающего десять тысяч ли», но другие сокровища, которые Нгаук Хоанг посылает тебе по моей просьбе, чтобы вознаградить за перенесенные тобой волнения…

Вельможа тотчас приказал преданным слугам отправиться в это место, и вскоре они привели «Коня, пролетающего десять тысяч ли», а на спине его было навьючено много драгоценных жемчужин, золота и серебра. Радость вельможи не имела пределов, и он отдал Тюнг Ньи значительную часть сокровищ, чтобы вознаградить его за удачное предсказание, да, кроме того, вельможа ничуть не сомневался, что эти сокровища Тюнг Ньи выпросил именно для него у владыки небес. Люди с этих пор стали называть Тюнг Ньи не иначе, как «Чанг-пророк».

Однажды в царском дворце случился большой переполох: царевна потеряла два жемчужных ожерелья. Эти ожерелья стали собственностью царя Нян Тона после того, как он покорил страну Тхюи-Са. Царь Тхюи-Са, став вассалом Нян Тона, поднес эти ожерелья победителю. Они были особенно драгоценны тем, что не тонули в воде и не горели в огне. Царь Нян Тон, видя красоту и ценность этих ожерелий, подарил их царевне, чтобы прекрасная дочь царя была в них еще очаровательней. Когда жемчуга исчезли, во дворце предприняли самые строгие и тщательные розыски, но ожерелья так и не нашлись.

Молва о Чанге-пророке дошла и до принцессы, и она послала своих слуг привести его во дворец. Чанг, разумеется, не посмел отказаться, хотя повеление царевны и привело его в крайнее замешательство. Он сказал принцессе, что нет такой тайны, которую он не мог бы раскрыть, но что это дело чрезвычайно трудное и сложное.

Затем Тюнг Ньи заявил, что нужно построить высокую башню, с которой он в течение пятнадцати дней будет наблюдать звезды, после чего, смотря по тому, как будут стоять светила, он определит, где находятся ожерелья.

Конечно, Чанг и не думал прочитать тайну пропажи ожерелий в небесных сферах, он просто надеялся за это время что-нибудь придумать.

Царевна приказала возвести высокую башню и назначила двух стражей охранять покой и ученые занятия Чанга. Эту последнюю милость царевны Тюнг Ньи встретил без особого восторга.

Прошло десять дней, Чанг горестно вздыхал с утра и до вечера, но ни на шаг не приблизился к разгадке тайны. Страшась царского гнева, он решил, что если ему не удастся найти ожерелья, то он бросится вниз с башни. До поздней ночи сон не шел к Чангу, он сидел на подушках и, обмахиваясь веером, думал и думал, но ничего не мог придумать. На одиннадцатую ночь Чанг, утомленный бесплодными усилиями, отбросил прочь веер и, горько смеясь над глупым положением, в которое попал, произнес вслух пришедшие ему на ум слова:

Сам я теперь убедился,

Люди не зря говорят:

«Куит-мандарин провинился,

А Кам-апельсин виноват…»

[31]

В это время на страже около покоев Тюнг Ньи стоял солдат, и звали его Кам. Просунув голову в двери, он наблюдал за Чангом. Услыхав свое имя, Кам задрожал. Опустившись на колени, он подполз к Чангу и сказал:

— О, сжалься надо мною, мудрец, не вели наказывать за чужую вину. Это Куит, что стоит вместе со мной у твоих дверей, украл ожерелья. Почему же ты говоришь, что вина лежит на мне? Неужели ты допустишь, чтобы я был казнен вместо него?

Чанг пришел в восторг от того, что так обернулось дело, улыбнулся, взял в руки веер и, с важностью обмахиваясь им, произнес:

— О да, это мне давно известно, я знаю, что Куит — вор, и он понесет наказание. Теперь же расскажи мне, где ожерелья, мне, конечно, и это тоже известно, но я хочу проверить твою искренность и правдивость…

Милостивые слова Чанга приободрили Кама, и он рассказал ему все о похищении драгоценностей. На следующий день Тюнг Ньи явился к принцессе и после пространной речи, в которой он восхвалял свою мудрость и проницательность, повторил слово в слово все, что узнал вчера от Кама. Слова его текли быстро и плавно, как струи реки. Все удивлялись пророческому дару Чанга, и принцесса, которая была вне себя от счастья, приказала щедро наградить прорицателя золотом и серебром.

В народе после этого сложили такие стихи:

Судеб благосклонным стеченьем

Чудес совершилось немало,

И слово пустое с никчемным значеньем

Вдруг мудрым пророчеством стало.

Так Чанг уличил конокрада,

Читая стихи «Там-ты-киня».

Укравшего жемчуг у царского чада

Нашел он, по притче о мандарине.

И хоть совпадением все это было,

Чанга пророком молва объявила…

Вскоре после этого случая трое юношей прибыли в столицу на царский экзамен. Они прослышали про мудрость Чанга-прорицателя и решили пойти к нему, чтобы убедиться в совершенстве его познаний. Во время беседы обнаружилось, что все трое гостей тоже величают себя чангами, так как были убеждены в своей победе на конкурсе. Один из них, славившийся необычайным здоровьем, силой и аппетитом, звался Чангом-силачом, или Чангом-едоком. Второй был необычайно искусный борец, одним ударом мог он свалить с ног буйвола. Его называли Чанг-борец. Третий же не имел себе равных в шахматной игре, и имя его было Чанг-шахматист.

Чанг-пророк, которому по душе пришлись его гости, сказал:

— Все мы еще очень молоды, пред нами долгий жизненный путь. Мы встретились не случайно, в этом есть воля провидения, и отныне нам не следует разлучаться. Я чувствую, что вместе мы совершим много великих дел…