Сказки Бустаная - [16]
Долго он стоял в нерешительности, а потом, уступив острому любопытству, обогнул дом и постучал в парадную дверь. Открыли не скоро и открыл сам Пьер, которого будто подменили. Прежний товарищ глядел со скрытым страхом, жестом пригласил войти и провёл гостя в освещённую лампой гостиную. Страх лежал на его лице тонкой плёночкой и не мог скрыть что-то неопределимое, похожее на ожидание праздника. В гостиной Таях весь покрылся потом и начал задыхаться: он не привык быть в месте, где всё живо, хотя и спит, всё внутренне связано словно осенней паутиной. Жизнь, правда, была слабой, недоразвитой, она наполняла дом чем-то похожим на лёгкий запах, невесомыми паутинками была натянута между Пьером и предметами, спящими в глубине дома детьми, а самая заметная связывала его с полупробуждённой женщиной, ждущей его сейчас в их общей постели. Таях был потрясён, и он вдруг ощутил такую горькую зависть к тому, чего у него никогда не будет и даже быть не может, что его ноги чуть не подкосились.
— Не смей, слышишь! — Попытался ухватить его за плечо Пьер, но ему, казалось, мешала это сделать откуда-то появившаяся брезгливость. — Не делай этого, я тебя умоляю!
Таях был просто потрясён тем как быстро и сильно изменился его приятель, раньше напоминавший пьяного кабана, а теперь…
— Не буду, обещаю, — выдавил он из себя наконец и выбежал из дома не в силах больше терпеть.
Он долго стоял на прохладном ночном ветру пока не понял, что больше не чувствует лихого азарта, с которым жил с тех пор как стал Таяхом, а зато ему безумно страшно, и боится он вовсе не каббалистов. Ведь если Подрядчик, поднявший на бой всю окрестную нечисть, узнает, что он не выполнил свою часть работы… Ему вспомнилась несущаяся на город орда и тут же затошнило от страха и отвращения. Ужас залил Таяха до краёв и он как лунатик пошёл назад к дому Пьера. Он не представлял себе как сможет выполнить работу, руки просто отказывались подчиняться. Но он сжал зубы, будто весь превратившись в сжатый до крови рот, и провалился в чёрное беспамятство. Очнулся он уже в полупустом трактире над стаканом вина, ведро с мастерком стояло у его ног. Он долго и тупо смотрел в угол, но вдруг хлопнула дверь, вошёл Подрядчик с радостно блестящими глазами и сразу двинулся к нему.
— Ну, молодцы мы с тобой! Провели мерзавцев как по писанному, наша взяла! Через пару дней Пьер снова будет с нами.
Таях одновременно испытал облегчение и отвращение к себе. Подрядчик, ничего не замечая, заказал на всех выпивку, а Таяха, окружённого всеобщим почётом, угощал особо и не раз. Тот пил, благодарил, улыбался, а сам чувствовал, что ещё миг — и разобьёт себе голову о грубую столешницу. Под эти мысли он не заметил как упился в стельку, так что пришлось Ренье под утро волочить его в камору на себе. А на следующий день пришлось ему снова сжать всё в себе в кулак — ни крупицы от прошлого куража и восторга не осталось, только тоска и глубокий страх. Стало тяжело идти по глинистой земле и мутное глиняное небо висело над головой будто старый рушащийся потолок. Однако он постарался закончить побыстрее и сразу понёсся к дому виноторговца, словно убийца на место преступления.
Все окна в доме были тёмными. Таях долго собирался с духом и наконец постучал. Не открывали ему дольше, чем в прошлый раз, пришлось даже громко барабанить в тяжёлую дверь. Наконец она распахнулась и недовольный заспанный Пьер буркнул:
— Ну, чего надо? Тебе что, не сказали что я болею?
Таях, не слушая, отпихнул его, прошёл знакомой дорогой в гостиную и встал там озираясь, виноторговец неловко переминался у него за спиной.
— Ну да, ты же мне помог, дружище, мне рассказали, а я и поблагодарить не успел! — Голос Пьера звучал фальшиво и в нём чувствовалась кривоватая усмешка, похожая на подрядчикову. — Ну, давай… — Он достал стаканы и бутыль вина. — Давай выпьем за моё чудесное спасение!
Но Таях его не слушал. Всё в доме стало тяжёлым, словно из глины сделанным, пропал запах спящего живого, не было натянутой паутины, но…
— Знаешь, — бухтел за его спиной Пьер, которого, видимо, вид бутылки подвиг на откровенность, — скорее бы уж к нашим, а то после начала выздоровления я тут сижу, и такая тоска берёт, думаю: какой во всём смысл, так всё или этак, или вообще наоборот…
Таяху показалось, что ночь хлопнула в огромные ладоши, а он оказался между ними, как комар. Так, оглушённый, он и вышел из дома, побрёл по улице и чуть не налетел на женщину.
— Ну что, сынок, неприятно себя дураком чувствовать? Нужно мне тебе теперь что-то доказывать с помощью великой каббалистической мудрости или долгих философских бесед? Таях помотал головой, помолчал и с трудом выдавил из себя:
— Что же теперь делать? Смогу ли я всё… отскрести?
— Не-ет, невозможно ничего…отскрести, — рассмеялась Двора тихо и презрительно. Она долго пристально смотрела на всё более съёживающегося перед ней человека, потом сурово и насмешливо спросила: — Проснуться хочешь, в своей комнате над шитьём? — Трясущийся Таях смотрел на неё с ужасом и не отвечал. — Не проснёшься! — Она помолчала и заговорила гораздо мягче: — Для тебя нет простых дорог, сынок, ты ведь хуже чем убийца. И ты не скрытый праведник, чтобы самому же убитых оживлять. Их оживят другие. А вот интересно, — небрежно спросила Двора после короткой паузы, мимолётно проведя ладонью по холодному и мокрому лбу Таяха, — что ты видел у Пьера в прошлый раз?
Таких еврейских сказок вы ещё не читали.И дело не только в том, что включённые в этот сборник сказки никогда ранее не издавались на русском языке, по крайней мере – в данных вариантах. У выбранных произведений совершенно необычные сюжеты, не типичные для известного широкой публике еврейского фольклора. И их герои совершенно не напоминают обычных героев еврейских сказок, да и вообще «типичных» евреев.
Библиотека проекта «История Российского государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) — один из участников попытки государственного переворота в Санкт-Петербурге в 1825 году. Он отказался присягать Николаю I, был арестован и осужден на 25 лет каторжных работ и поселение. В заключении проявил невероятную стойкость и до конца сохранил верность своим идеалам.
Франция эпохи крестовых походов, время суровых, безжалостных владык, своевольных, не признающих ничьей воли баронов, отважных рыцарей и свирепых наёмников, жестокая борьба за власть, коварные интриги и мистические тени прошлого, стремящиеся вернуть из небытия, таинственные древние силы. Только сильный духом, способен выжить в этом бурном круговороте событий, кровавого времени. Тибо-Анри — бывший крестоносец и нынешний рыцарь-наёмник — человек с непростой и одновременно такой обычной для своего времени судьбой.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Орел стрелка Шарпа» полк, в котором служит герой, терпит сокрушительное поражение и теряет знамя. Единственный способ восстановить честь Британских королевских войск – это захватить французский штандарт, золотой «орел», вручаемый лично императором Наполеоном каждому полку… В романе «Золото стрелка Шарпа» войска Наполеона готовятся нанести удар по крепости Алмейда в сердце Португалии.
Известный британский ученый профессор Джон Перри представляет историю европейских географических исследований и открытий, развития торговли и поселений за пределами Европы с начала XV до конца XVII века. Это была эра, когда Европа открывала для себя мир за пределами своей территории. Она началась с Генриха Мореплавателя и португальских путешествий и закончилась 250 лет спустя, когда «разведка» была почти завершена. Профессор Перри рассматривает политические, экономические и религиозные стимулы, побудившие европейцев к исследованиям и завоеваниям, а также анализирует природу и проблемы их поселений на колонизированных землях.
Средневековая Восточная Европа… Русь и Хазария – соседство и непримиримая вражда, закончившаяся разрушением Хазарского каганата. Как они выстраивали отношения? Почему одна страна победила, а вторая – проиграла и после проигрыша навсегда исчезла? Одна из самых таинственных и неразрешимых загадок нашего прошлого. Над ее разгадкой бьются лучшие умы, но ученые так и не договорились, какое же мнение своих коллег считать общепринятым.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.