Сказки, басни и легенды белуджей - [40]

Рано был сражен, но ослушаться не посмел.

Вскоре желание видеть жену стало настолько острым, что однажды вечером, когда уставший царь отошел ко сну, Рано покинул дворец и отправился в Как на самом быстроходном верблюде.

Не прошло и двух часов, как Рано снова увидел свою любимую Момаль, которая все это время горевала о нем.

— О моя дорогая! — говорил Рано, держа Момаль в своих объятиях. — Прости меня за столь долгую разлуку. Обещаю тебе, что отныне я буду приезжать к тебе каждую ночь.

Рано утешил жену, заверил ее в своей любви, но, не желая доставить ей огорчение, не сказал о тех ограничениях, которые наложил на него царь Умаркота.

Каждый вечер, с наступлением сумерек, Рано отправлялся в Как, а перед рассветом возвращался в Умаркот. Об этих поездках никто не знал.

Но как-то раз в Умаркот прибыл с дружеским визитом правитель соседнего государства. Царь Самро устроил в его честь большой праздник, на котором должен был присутствовать и Рано. В этот вечер царь, казалось, был особенно благосклонен к своему везиру. Он громко расточал ему похвалы и постоянно требовал его. А думы Рано были далеко. С наступлением ночи он впал в отчаяние. Мысль о том, что Момаль ждет его, не давала ему покоя. Раз или два он попытался обратиться к царю с просьбой разрешить ему отлучиться, но Самро и слушать не желал.

А Момаль тем временем терялась в догадках. Она перебрала множество причин, по которым Рано мог задержаться, и вдруг ужасная мысль поразила ее, мысль, которая часто приходит в голову влюбленной женщине: не другая ли, более умная и красивая, чем она, удерживает его у себя? Мысль эта все настойчивее овладевала Момаль, и вскоре она полностью убедила себя, что только это, и ничто другое, является причиной отсутствия Рано.

Около полуночи гости царя Умаркота покинули дворец. Не теряя ни минуты, Рано помчался в Как. Когда он прибыл к жене, прошло уже три четверти ночи. Он поспешил на террасу, где обычно проводил ночь с Момаль. Казалось, все было охвачено ночной дремой, и только полумесяц бросал свой тусклый свет на дворец и на окружающий его ров. Рано увидел ложе жены. Может быть, Момаль уснула, утомленная долгим ожиданием? Движимый чувством любви, он сделал несколько шагов и остановился как вкопанный. Мир померк в его глазах. Да, Момаль, несомненно, спала, но рядом с ней, на том же ложе, спал молодой человек, крепко обнимая ее во сне.

В полумраке ночи Рано различал тонкие черты красивого лица юноши и даже заметил странную улыбку на устах Момаль, в которой, казалось, не было ни тени насмешки. В негодовании Рано отвернулся. Несколько минут он оставался без движения, размышляя, что же предпринять, потом положил свой хлыст около ложа и тихо удалился.

Утром Момаль увидела хлыст мужа и догадалась, что он приезжал ночью. Сердце ее замерло. Момаль поняла, что глупая шутка, которую она хотела сыграть с Рано, не только не была понята, но и обернулась против нее самой.

Момаль тут же оделась и бросилась на поиски Рано. Сначала она поехала в Умаркот — там его не было, — затем в Дат, деревню, где родился Рано. Здесь она нашла его, но было уже поздно. Рано стал отшельником и не желал никого видеть.

Все попытки Момаль сломить его упорство оказались безуспешными. Суровый, решительный отказ Рано разбил ей сердце, и она умерла возле его лачуги спустя день или два. Момаль так и не смогла объяснить любимому, что тот юноша, которого он увидел спящим рядом с ней, был не кто иной, как ее родная сестра Сомаль, переодетая в мужскую одежду с целью наказать Рано за мнимую неверность.

Мурид-шай [59] и Хани

Во времена Великого Чакара, прославленного правителя белуджей, жил-был прекрасный юноша по имени Мурид, сын Мубарака, одного из родственников Чакархана. Принадлежал он к знаменитому племени белуджей — риндам, обитавшим на равнинах Кача[60] и Сиби[61].

Среди белуджей, особенно риндов, издавна сохранялся обычай держать слово. Белудж готов был скорее погибнуть, чем нарушить клятву.

Поклялся Мурид никому ни в чем не отказывать, даже если речь пойдет о его жизни. А сардар[62] Чакар дал слово, что он никогда никому не скажет неправды, чего бы это ему ни стоило.

Мурид был обручен со своей родственницей Хани, удивительной по красоте дочерью Мандао. Они горячо любили друг друга. Обручен был и Чакар.

Однажды Мурид и Чакар оседлали своих быстроногих коней и поехали на охоту. Возвращаясь с охоты и испытывая сильную жажду, заехали они в стан, где жили их невесты. Так как по обычаю белуджей невесту нельзя видеть до свадьбы, Чакар предложил Муриду:

— Ты зайди в шатер моей невесты напиться воды, а я напьюсь у твоей невесты.

Пошел Чакар к невесте Мурида, а Мурид — к невесте Чакара.

Невеста Чакара оказалась не очень сообразительной и подала Муриду огромный сосуд холодной воды. Мурид выпил ее и простудился. Хани же была умницей, она положила соломинку в сосуд с водой, прежде чем подать его Чакару. Чакар пил воду медленно и не простудился.

Догадливость Хани восхитила Чакара, и он решил взять ее в жены. А так как по закону и обычаям он не мог этого сделать, то замыслил вот что. Чакар знал о клятве, данной Муридом: никому ни в чем не отказывать. Вечером, возвратившись домой, Чакар созвал диван