Сказка Востока - [210]

В сущности, ситуация возникла нелепая. Тот юнец, которого Тамерлан вовремя не добил, но сделал рабом, выжил, стал достойным воином, все эти годы, пусть и проигрывая, ему противостоял, а теперь он нанес такой удар, что с ним надо считаться. И Властелин отправляет к Малцагу послов. Вызвались грузины-военачальники из армии Тимуридов.

Вернулись они быстро, правда, ни с чем, зато кое-что разузнали, докладывают Властелину: Малцаг совсем рядом, прямо за рекой Аракс, личной охраны особо нет, армия немногочисленна, но он пользуется огромной популярностью и поддержкой среди населения почти всего Кавказа. А труп Мухаммед-Султана ни за какие богатства не отдает, возможен только обмен на повешенных — купца Бочека и доктора Сакрела.

— Ха! — воскликнул Властелин. — Так этого добра у нас хоть отбавляй.

В спешном порядке откопали мужские захоронения, уложили словно мощи святых в красивые гробы, отправили за Аракс. Вскоре все это возвратилось обратно.

— Властелин мира! — докладывают послы. — Азнаур Красный Малцаг проверил кости, череп, зубы — не те. А еще сказал, что казненных в одежде закапывали.

— Где мне взять их одежду? — взбесился Тамерлан. Ему и полки не нужны, послал бы он лишь двоих из своих умельцев, и они вмиг бы отравили этого подонка Малцага. Да в том-то и дело, что убить его никак нельзя. А где этого Бочека и какого-то Сакрела взять? В это время на глаза Тимуру попал шахматный стол (с момента гибели Мухаммед-Султана играть в любимую игру он уже не может и не хочет), и тут его осенило:

— Ко мне Моллу Несарта! — вот кто друг, земляк и защитник Малцага.

Благо, Молла Несарт недалече, в Мараге, все еще занимается переправкой своей обсерватории в Самарканд. Доставили его быстро. Чуть более года они не виделись, да Тамерлан за это время очень сильно изменился, явно сдал, и, как свидетельствует очевидец Клавихо, «это был дряхлый старик, у которого от старости даже веки не поднимались».[244]

— Властелин, — стал на одно колено Молла, склонил голову, и правая рука к груди, как того требует ритуал, — прими сердечные соболезнования.

— Гм, — кашлянул Тамерлан, — странно. но вижу, что искренне.

— Ничего странного, Властелин, — теперь Молла стоит, — любой благовоспитанный человек обязан выразить соболезнования даже отцеубийце.

— На что ты намекаешь? — суров, как прежде, голос Тамерлана.

— Все любят чад своих.

— Мухаммед-Султан — Великий хан.

— О Властелин, прости. Я думал, Божий раб, как все мы.

— Наглец, напрасны все мои труды, не смог тебя я переделать.

— Ты ж не отец мне и не мать.

— Опять дерзишь, неблагодарный. Небось забыл, кто вытащил тебя из мерзкого зиндана?

— Такой, как ты, тиран меня в тюрьму поверг. Ты вытащил меня, чтобы в шахматы играл и правду говорил, и я тебе служу по мере моих сил.

— А у меня беда — играть я не хочу.

— Не вся же жизнь игра, бывают и заботы. А то, что не играешь, — не от бед, а оттого, что сам и все тебе внушили — Властелин! И где найдешь ты равного партнера?

— Ты предлагаешь мне игру?

— Я предлагаю исцеление. Ведь ты забудешься в игре.

— А дальше?

— Дальше все пройдет, ведь ты получишь поражение, оно вернет тебя с Небес, и ты увидишь — у всех горе, покуда алчность в нас жива.

— Молчи, я захотел с тобой сразиться.

— Вот так тебе всю жизнь служу.

По одному взмаху Тамерлана евнухи притащили шахматный стол. Вначале Властелин медленно, еле-еле передвигал массивно-инкрустированные фигуры, а потом словно на глазах ожил, стал быстро играть и, как прежде, заговорил о делах.

— Ты что ж это до сих пор обсерваторию не перевез?

— Властелин, дважды отвозил все в Самарканд, осталось чуть-чуть, но твои эмиры ныне мне не помогают, не подчиняются.

— Отчего же? Ведь у тебя моя именная пайзца!

— Властелин, в том-то и дело. Пайзцу мне выдал Великий эмир, когда остальные были простыми эмирами. Теперь ты Властелин, а простые эмиры, в свою очередь, стали «великими», и моя пайзца утратила вес.

— Не юли, говори, как есть!

— Видишь, Властелин, ты и в шахматы слабо стал играть, значит и в жизни, — тут Молла замолк.

— Не бывать тому! — стукнул кулаком Тамерлан.

— Да, — поддержал Молла, — лучше один хозяин, нежели смута князьков. Мат.

— Давай сыграем еще одну партию, — не любит проигрывать Властелин.

В этой партии он очень активен, давит, и в едва видимых глазах появился блеск, на лице легкий румянец, даже оспина стала незаметной. И когда его преимущество явно обозначилось, он, как и ранее любил, перешел к делу — о Малцаге и Мухаммед-Султане.

— Это, я думаю, смогу, — отвечает Молла, а чуть погодя: — И все же молодец Малцаг — заставил себя уважить.

Скривилось лицо Властелина, аж желваки нервно заиграли, а Молла в том же непринужденном тоне продолжает:

— Повесил бы ты нас обоих с удовольствием. Ха-ха, да вот видишь, теперь нельзя. Ты всегда руководствуешься расчетом и выгодой, а не эмоциями и прихотью. Поэтому и Властелин! — он прямо глядел в его лицо. — Когда выезжать?.. Понял, на рассвете. Только выдай мне новую пайзцу, та не в почете.

— Выедешь через три дня, — сухо постановил Тамерлан. — И увидишь, что моя старая пайзца всегда и всюду в силе. Пока я живой!

На следующий день, с самого утра, как член дивана,