Сказка Востока - [208]

В конце зимы 1403 года, пользуясь тем, что основные силы Тимура находились в Анатолии, Малцаг подошел к реке Аракс, что рядом с Тебризом, и где совсем близко проходит основной караванный путь, и свершил две вылазки. В одной попалась ему в руки часть награбленной у османов добычи Властелина. И тут же стало известно, что Мухаммед-Султан во главе двадцатитысячной конницы направляется по той же дороге, однако за Эрзурумом резко свернул на север, уже достиг Карса, и если дойдет до Тбилиси, то преградит путь к отступлению Малцага к горам Большого Кавказа.

Малцаг и Мухаммед-Султан почти что ровесники. Они знают друг друга в лицо, и не один год, и первый раз встретились в Грузии, у реки Куры, когда коварно был убит азнаур Тамарзо. Через полгода, они сошлись в бою на Тереке. И после этого еще не раз. И всегда, будучи под сенью своего великого деда, Мухаммед-Султан сокрушал Малцага. Но время летит, они возмужали, и теперь, как самостоятельные вожди, будучи заклятыми врагами, ринулись навстречу друг другу, сознавая, что выживет лишь один; каждый верил в свою удачу. И если для Малцага это месть и реванш, то для Мухаммед-Султана — полное утверждение своих полководческих притязаний, ибо Малцаг — это не тот воин, что просто убежал, это командир, что уводил свои малочисленные силы от неминуемого разгрома, а главное, это тот воин, что так долго противостоит его деду. И Тамерлан, как воин, даже восхищается им.

По уже неоднократно протоптанной войсками Тамерлана дороге, что вела в сердце Кавказа, торопился Малцаг, когда долетела весть, что Мухаммед-Султан вошел в Тбилиси. А он, так случилось, лишь подошел к реке Кура, и, наверное, впервые в груди Малцага что-то защемило. Жгучая боль. Это то самое живописнейшее место в излучине реки, где любил ставить свой богатый шатер Тамерлан, где погиб азнаур Тамарзо. Сама судьба привела Малцага на это место, которое он помнил всегда, где он юношей плакал от бессилия, злобы, крайнего отчаяния и позора. И почему-то ему показалось, что Мухаммед-Султан, стараясь во всем подражать деду, тоже помня, придет на это же место, либо Малцаг любым способом заманит его сюда. Так и произошло. Они должны были столкнуться.

По данным своей разведки, Малцаг знал, что силы противника значительно превосходят, да это на сей раз его совсем не пугало, на его стороне родной Кавказ, та земля, по которой он ползал, та земля, по которой он тосковал, та земля, на которой он теперь должен либо победить, либо погибнуть, но никак более не убегать. И поэтому он до боя провел последний смотр войск и держал речь:

— Горцы, кавказцы! Может то была судьба, да много лет назад явившийся сюда варвар Хромой Тимур вывалял меня в этой родной земле и вышвырнул уродом и рабом на чужбину. С тех пор я много земель и морей исходил. Всюду голые камни, пески. Недаром наши отцы выбрали и отстаивали этот благодатный, цветущий край — наш Кавказ! Если сегодня мы не отстоим свои земли, то наши горные орлы увидят на Кавказе иной лик, иной говор, иную песнь. Я жажду победы, либо смерти. Клянусь, я не уйду с этого поля побежденным! Вершины Кавказа смотрят на нас!

У его противника мотивация совсем иная. Сызмальства он впитал — принадлежит к древнему венценосному роду, он привык и знает только победы, за ним дед и мощь всего мира. А перед ним малочисленный, к тому же битый не раз противник, и посему конница Мухаммед-Султана сходу ринулась в бой.

А Малцаг тщательно приготовился. Март, весна началась. Кура разошлась, в поймах болото. А тут, как обычно, только все расцвело, с севера тучи, дождь, похолодало, слякоть, потом мокрый снег — все на руку Малцагу И ничего нового: он, как и под Каиром, из половины своих всадников создал пехоту. Она приняла и выдержала первый удар, потом второй. А когда разъяренные тюрки пошли вновь, пехота по команде стала отступать в сторону припорошенного снегом болота. Видя, как увязла конница, Мухаммед-Султан без оглядки ринулся в бой. Сеча была жестокой, кровопролитной. И как только Малцаг разрубил одного врага, он с этого мгновения понял, что победит, ибо это был не тот бой, что на Тереке, где пред ним стояли полудикие, выносливые кочевники, жаждущие не жизни, а женщин и наживы. Теперь у этих воинов все это было в избытке, и они желали наслаждаться этой жизнью, им было что терять. Спасаясь, они начали отступать, бежать. Личным примером Мухаммед-Султан пытался выправить ситуацию, было поздно.

В пасмурный полдень с гор приползла тяжелая, снежная туча, стало темно как в сумерках, и тогда сам Мухаммед-Султан побежал с поля боя. Была погоня, коня ранили, наследника Властелина привезли к Малцагу, бросили к ногам.

— Ты помнишь, — пнул Малцаг поверженного, — как именно на этом месте вы отравили коня моего брата Тамарзо и убили его? Не помнишь? Верно. Потому что после этого вы, а особенно ты, травили все: родники, реки, сотни тысяч людей. Вставай, — еще раз пнул Малцаг. — Я даю тебе шанс победить в честном поединке лицом к лицу.

— Малцаг, — бросился к командиру младший брат Тамарзо Вахтанг, — позволь сразиться мне.

— Нет, — сухо парировал Малцаг. — Я старше. Если проиграю, тогда наступит твоя очередь.