Сказка на ночь - [11]

cradling another’s life within our own

на пределе памяти

не в том беда что он покинул нас

семнадцать с чем-то лет тому назад

пожертвовав чужой какой-то жизни

оторванные от своей другому

нежданный дар который он не вправе

дарить а мы принять семнадцать горьких

лет миновавших сами по себе

постойте я скажу вам в чем беда

пора непрожитая им уже

столь велика что невозможно верить

всей этой памяти в чьих клетках меркнет

минувшее оно не существует

вне нас а что внутри нас это наше

там места нет для прошлого других

ведь мы не боги блядские опомнись

он лучше бы смотрел на светофор

как вспомнишь всех кого на свете нет

он в их толпе пропал она все гуще

теперь он вправду мертв вот в чем беда

как беспечальны боги в синем стане

им даже незачем существовать

и отличать от желтого зеленый

вдруг вспоминаешь он же был дальтоник

к чертям богов проблема мы одни

стоящие на мостовой январской

чужую жизнь в объятиях держа

«растерянный стою перед лицом собаки…»

растерянный стою перед лицом собаки

она не человек черны ее зрачки

здесь люди до сих пор по сторонам стояли

мне скоро третий год я к ним привык почти

собака на цепи она на взрослых злая

но для меня пока она одна из них

а кто из вас добрей я все равно не знаю

я собственно еще в глаза не видел злых

заря прозрения не всем известна в детях

сознание искрит в запутанных узлах

мне надо твердо знать кто я теперь из этих

никто не человек пока не подан знак

как проследить потом и доверять рассудку

когда не отличишь привычки от любви

она берет мой хлеб но тотчас мчится в будку

мне делать нечего я остаюсь с людьми

четвероногий мир с тех пор под корень вымер

но зла не убыло в пространстве небольшом

мне шестьдесят второй я проверяю выбор

который на бегу был сделан малышом

грустно но с надеждой

скажи мне хоть бард вдохновенный кенжеев

хоть лично сам лев рубинштейн проследи

зачем они дуб удобряют кощеев

растущий долины большой посреди

оркестр на эстраде мазурку играет

в окрестном тем временем недалеке

то биологический вид вымирает

то двойку сотрет ученик в дневнике

ведь жил же я в этом отечестве странном

мы все после третьей мечтать хороши

то мир всем народам то землю крестьянам

то в парке палатку снесут алкаши

напрасно пиджак на писателе твидов

романтика дач левитанова даль

так стыдно за биологических видов

и ученика разумеется жаль

хоть ты посочувствуй бесстрашный лимонов

лужков долгорукий с кобылы моргни

мы строили счастье для всех миллионов

вот только штаны временами мокры

быть может я просто устал опасаться

но вера в народ до сих пор велика

ему не под силу сильней обоссаться

чем предкам всегда удавалось пока

народ не корова дорогу другую

проложит вот истинно вам говорю

кащея казнит и ягу дорогую

под звон колокольный сведет к алтарю

отбой

мы избегали огибать углы

хоть средств к сведенью ссадин не имели

поскольку были смолоду глупы

а к старости отнюдь не поумнели

в таких костях ни гибкости змеи

ни легкости под облаком орлиной

большой запас зеленки извели

круша очки в боях с кирпичной глиной

кому окольного пути домой

не предписать сбивались в стаи с теми

кто думает и ходит по прямой

копытами вперед и мордой в стены

теперь смешно залатывать очки

в анналы вписывать былую схватку

стен не осталось в целости почти

на финишной но ведь и морды всмятку

пространство стало под уклон ровней

и пульс внутри ценой рубцов наружных

но жизнь прошла недокричаться в ней

увечных от любви уже ненужных

логика у края гробика

неужели тебе не противно

что сложение коммутативно

а деление видимо нет

перепуганных предков обычай

сходств на свете искать и различий

проливает на многое свет

только в воображаемом мире

дважды два ежедневно четыре

есть такое одно дважды два

что в зависимости от погоды

до пяти поднимает доходы

или трех с половиной едва

по утрам отшвырнув одеяло

неприятно всегда удивляло

бесполезное небо в глаза

сумму матриц или обезьянку

выворачивай хоть наизнанку

только небо и землю нельзя

этот космос подстроен нарочно

он и прежде держался непрочно

там труха и термиты внутри

цель безумия знаки и числа

отсекать от налипшего смысла

рубль в квадрате без четверти три

правда

в час серебряной ночи в логу соловьином лечь

словно листья в лесу голоса повисают с губ

там русалочьи дочери ночью заводят речь

о сынах человечьих которой который люб

вот забытыми снами всплывают они со дна

лунной плоти заря за столетье не обагрит

этот будет моим навсегда говорит одна

это суженый мой та что слева ей говорит

а которая справа молчит но ее глаза

как вода вековая в реке как зыбучий ил

заглядишься в зрачки и уйти никуда нельзя

и которого выберет тот ей и будет мил

в деревушке за логом сыны человечьи спят

каждый крестик нательный спросонок стиснул в горсти

а в углу где лампада спасительный образ свят

но из спящих ему никого уже не спасти

потому что серебряный им наколдован вред

потому что любовь у русалочьих дочерей

вековая вода из которой побега нет

горше крови людской человечьей тоски черней

если солнце взойдет если чары разгонит прочь

в одночасье русалок сразит смертоносный свет

и к которой притронется та умирает дочь

а которая рядом за ней умирает вслед

но оно не не взойдет и с небес не сиять ему

кто в черненом уснул серебре тот и ай люли

потому что в подводном давно сыновья плену