Сказка Гоцци - [42]

— Иисус Христос, уважаемый Александр Иванович, родился в Назарете, — Самарий Валентинович сладко улыбнулся

— Да, да, вы правы, но это рядом.

— Да не так уж и рядом.

Петровский начал переступать с ноги на ногу.

— Но это ж тоже в Израиле, — сказал он, — главное, что мои предки родились в Израиле.

— Они не могли там родиться, — произнес Куролапов.

— Как?! — Саша даже вздрогнул.

— Тогда не было Израиля, май таэрэ.

— A-а что ж-же?

— Тогда, май либе, была Иудея!

Саша набрался сил:

— Какое это имеет значение? Главное, что они были евреями! — здесь он запнулся. — Евреи-то тогда были?..

— Были, Александр Иванович, были, — успокоил Куролапов.

— Ну, вот! Ну, так вот. Значит, они были евреями и значит, значит…

— Вы рассказывайте, рассказывайте.

— …значит, служили в храме, в Иерусалиме.

— В Первом храме или во Втором?

— В-в обоих, — на всякий случай ответил Саша. — Моя пра, пра, пра…

— Понятно, бабушка, — остановил Самарий Валентинович.

— Совершенно верно, служила в Первом, а пра, пра, пра…

— Дедушка?

— Угу, во Втором.

— То есть у них была довольно большая разница в возрасте.

— Да, довольно значительная. Прародительницу очень рано выдали замуж. Ей было лет тринадцать.

— А прародителю лет 650?

— Почему? — удивился Саша.

— Храмы, — ехидно пояснил Самарий Валентинович. — Первый был разрушен в VI веке до нашей эры, а Второй — в I, но после…

— Значит, они работали в Третьем, — поправился Саша.

— Это, которого не было?

— Послушайте, — вдруг взорвался Петровский. — Я — атеист! Я не разбираюсь в храмах! Для меня что мечеть, что костел, что синагога — все одно! Я знаю только, что они там поддерживали огонь — и все! А потом пришел Навуходоносор и увел их в плен, в Вавилон!

— То есть вы — с Вавилона? — уточнил Самарий Валентинович.

— Если хотите… Мы жили где-то между Ефратом и Тигром…

— Львы с Тигра, — ухмыльнулся Самарий Валентинович, — очень интересно, очень…

— Вот, — продолжал Саша, — и, значит, после раздела Польши, мы отошли к России…

— Извините, — перебил Куролапов, — А, вы случайно не помните, когда вы из евреев стали русским?

— Очень хорошо, как сейчас, — в начале восемнадцатого.

— Года?

— Нет, нет, века. Прапрадед жил на реке, ловил стерлядь. Однажды пришли опричники, поймали его и сказали: — «Или крестись или пойдешь на дно, к стерляди…» Все остальные отказались от этого предложения, и их утопили. А прапрадед был слаб, имел большую семью, и он крестился.

Саша достал из кармана небольшую коробочку.

— Вот его крест, — сказал он.

Самарий Валентинович долго и внимательно разглядывал крест прапрадедушки, затем достал наждачную бумагу и слегка потер его.

— Оригинальный был у вас предок, — сказал он, — носил крест, сделанный в Польской Народной Республике.

Саша растерялся.

— Так я же вам сказал, что мы из Польши, — произнес он. — После раздела…

— Дзень добжий, панове, — сказал Самарий Валентинович, — но Польскую Народную Республику еще не делили! Еще Польска не сгинела! Не правда ли? — И он плотоядно улыбнулся из-под лимонной листвы. Он был похож на гепарда, ждущего добычи…

— Уберите ваше дерево, — раздраженно произнес Саша, — что вы на меня смотрите, как царь на еврея!

— Это ваше дерево, — мягко поправил Куролапов, — не узнаете?

И тут Саша увидел, что на дереве висит бесчисленное множество табличек, с именами и фамилиями. Самарий Валентинович встал. В полный рост.

— Вы рассказали мне печальную и прекрасную историю, — сказал он, — но давайте перейдем от библейских сказаний к русским былинам. Перед вами, дорогой мой иудей из Вавилона, не лимон, не цитрус, а ваше генеалогическое древо. Редкое и благоухающее, как мирт на Масличной горе. И какие на нем экзотические плоды! Подойдите поближе, не бойтесь. Вот на этой веточке висит ваша «пра, пра, пра, пра», которая не служила ни в каком храме и не поддерживала никакой огонь, а была крестницей великого князя Юрия Долгорукого и именовалась Марьей Петровной!

— Мою «пра, пра, пра» звали Саррой, — пытался защищаться Саша.

— Перестаньте картавить, — презрительно сказал Самарий Валентинович, — у вас не получается. Не к лицу картавить потомкам Долгоруких!.. Да, так вот, Марья Петровна сидела в чистой горнице и пряла одежды для витязей, и ее иногда посещал сам великий князь. И может быть… — Самарий Валентинович запнулся: — Неужели, когда вы бывали в Москве и смотрели на памятник Долгорукому, вы не заметили, что он, как две капли воды похож на вас? Прежнего, без пейс!

Саша тяжело опустился на стул.

— А вот на этой ветви висит богатырь земли русской Святополк Попович! Тоже ваш «пра, пра, пра». Вы, конечно, читали про Ледовое побоище. Так вот, он громил псов-рыцарей, уложил не одного, но и сам был ранен и навеки остался на дне Ладоги.

Самарий Валентинович замолчал, будто чтил минутой молчания былинного витязя. Когда же минута кончилась, он продолжил экскурсию по древу.

— Здесь вся история Руси! Вот свисают соратники Ивана Калиты, вот — Владимира — Красна Солнышка. Эти двое — сподвижники Ивана Грозного. Тут весь цвет-гусары, кирасиры, тайные советники, генералы и даже один любовник Екатерины, — Самарий Валентинович не сдержал улыбки. — И тут же висит ваш «пра, пра, пра», который топил вашего «пра, пра, пра», ловившего, по вашим словам стерлядь! А теперь скажите, может ли один прадедушка русский утопить сам себя — еврея??!