Сказка для злой мачехи или белоснежка на новый лад - [34]

— Когда наступила смерть?

— Два — три дня назад.

— Но тело уже начало разлагаться! — усомнилась я и задумчиво потерла подбородок, припоминая, что Дилан говорил, что тело лежало в лесу не меньше недели.

— А вот это уже интересно, — закивал мужчина. — Если бы я был обычным человеком, и смотрел на это тело с обывательской точки зрения, я бы сказал, что это тело пролежало в лесу как минимум неделю, но дело в том, что у меня, как у алхимика, есть определенные знания, которые подсказывают мне, что над телом были произведены манипуляции, которые несколько ускорили процесс разложения. Я еще не все изучил, но думаю, нас ждут интересные открытия.

— Например?

— Например, я выяснил, что этот человек, не человек вовсе.

— А кто? — приподняла я брови.

— Перевёртыш.

— Прошу прощения? — выпрямилась я.

— Перевёртыш. Человек способный обращаться в животное.

Я поискала взглядом место, где можно присесть, отыскался только низкий табурет, на него и примостила свою пятую точку.

— Можно поподробней, пожалуйста.

— Да, нечего в общем рассказывать, — потер переносицу Роди. — Есть люди, а есть перевертыши. И хотя в нормальном состоянии их от нас практически не отличить, то после смерти можно увидеть некоторые различия.

— Какие?

— Сейчас покажу, — Роди открыл дверку шкафа за свой спиной и достал две колбы. — Вот сердце обычного человека, — поставил он одну на стол, в которой плавало явно человеческое сердце. — А вот сердце перевертыша, — алхимик поставил и пододвинул к первой вторую колбу. — Как видишь, эти два органа визуально отличаются друг от друга. Сердце перевертыша весьма крупное и имеет округлую форму, так же оно более мясистое и имеет два дополнительных сосуда, которые начинают работать, когда перевёртыш принимает форму зверя.

— А другие признаки есть? — нахмурилась я. — Внешние.

— Пожалуй, один признак есть, — кивнул своим мыслям алхимик, — это их когти.

— Когти? — сморщилась я, пытаясь представить, как бы это выглядело вживую. Фильмы, фильмами, в них, как мы знаем, всегда все приукрашено.

— Да, когти. Вот смотри, — Роди вытащил руку найденного нами трупа из-под ткани, и, растопырив тому пальцы, жестом поманил к себе, — цвет ногтевой пластины у них всегда либо белый матовый, либо желтоватый, заостряется на концах, к тому же когти толще и прочнее, чем ногти у обычного человека. В остальном мы схожи.

Как и сказал Роди, ногти у трупа были толстые матово-белого цвета с заостренными концами. Н-да, похоже, если не знать, куда смотреть, перевертышей от людей не отличишь вовсе. А что если…?

— У меня возникла мысль, — произнесла я, посмотрев на другие трупы. — Что если у вас убивают вовсе не людей?

Роди посмотрел в туже сторону и нахмурился:

— Надо проверить.

И мы проверили. Отсутствие ногтей, а порой и фаланг пальцев, только укрепили мое подозрение.

— А ты прав, парень, у них нет ногтей, — усмехнулся Роди. — Не сердись, конечно, но я вначале сомневался, что ты на самом деле такой смышленый, как о тебе говорят.

— Не спеши с выводами, — фыркнула в ответ. — Я только начал. У вас здесь есть возможность связаться с нашим королевством? — и, полушепотом. — Помимо голубиной почты.

— Есть, — кивнул алхимик, и, взяв клочок бумаги, что-то на нем накарябал. — Но, предупреждаю, согласится ли она тебе помочь или нет, зависит только от тебя — деньги ее не волнуют — особа она обеспеченная.

— Чем она может мне помочь?

— Марши от деда досталась в наследство любопытнейший артефакт — шкатулка с пером и особой писчей бумагой. Если на такой бумаге написать письмо и адрес, кому оно предназначено, оно тут же будет доставлено адресату. Только не забудь написать адресату, что ответ пишется на обратной стороне.

— Какая полезная штука, — подивилась я. — Каким образом артефакт оказалась у деда этой особы?

— Семейство Марши раньше жило по ту сторону гор, и ее дед был магом.

— Хм… Ну, дела, — поразилась я, и следуя криво начерченному маршруту, первым же делом направилась к Марше.

Темень вокруг была непроглядная. Тусклый свет фонаря едва позволял видеть, что в нескольких шагах от тебя, и только внутренние ориентиры подсказывали, куда идти и где повернуть. Дом Марши находился в двух поворотах от хранилища. Какой дом и какая улица, понять было нереально, зато разбитая каменная чаша точно определила — я на месте. Хозяйка дома не спала, но выходить на удары дверного молоточка особо не спешила. В окне на втором этаже едва заметно качнулась занавеска. Я приподняла фонарь, позволяя тому высветить свое лицо в темноте.

— Кто там? — послышалось с той стороны двери, когда хозяйка почти бесшумно спустилась, удостоверившись, что я живой человек, а не призрак.

— Сударыня, — откашлявшись, заговорила я, — прошу прощения за столь поздний визит, но я очень нуждаюсь в вашей помощи. Наш общий знакомый сообщил мне, что у вас есть некий артефакт…

— Молчите! — воскликнула женщина, и спешно открыла дверь. — Ни слова больше. Проходите.

И миловидная брюнетка неопределенного возраста в домашнем одеянии и белом чепце, распахнув дверь настежь, пропустила меня в свое жилище.

— Вы Тень? — тут же полушепотом спросила она, чем застала меня врасплох.