Сказка для злой мачехи или белоснежка на новый лад - [28]

— Вот как… — просветлел взгляд хозяйки. — Тогда ладно. Но, честно говоря, я знаю только то, о чем шепчутся соседи, да болтают пьяные завсегдатаи мой харчевни, сама-то ничего не видела — Светлый отвел.

— Любая, даже самая бредовая информация уже хорошо. Начнем по порядку: когда это началось? Я не про официальную версию. Как ты считаешь, когда появились первые признаки надвигающейся беды?

— Ой, я даже не знаю, — стушевалась хозяйка.

— Подумай Амалия, — нахмурилась я, заподозрив хозяйку в неискренности. — Ты хозяйка харчевни, ты не могла не заметить, что кто-то из твоих постоянных клиентов начал вести себя более напряженно и замкнуто, чем раньше. Возможно, он уже мертв, но Амалия, попробуй вспомнить… Первое нападение было совершено два месяца назад.

Я ошиблась, глаза хозяйки вспыхнули, и женщина яростно замотала головой:

— Нет, нет.

— Нет?

— Нет. Ты начала говорить, и я вдруг вспомнила… Первое нападение было совершено еще раньше. Заезжий менестрель. Уже немолодой мужчина, но очень привлекательный и голос у него был очень красивый. Я попросила его спеть у меня в харчевне, чтобы привлечь посетителей. Мы с Генри тогда неплохо заработали, да и менестреля не обидели. Он ушел утром, сказал, что хочет попасть на турнир менестрелей, чтобы иметь возможность петь на каком-то празднестве в замке короля Леонарда.

— Когда это произошло?

— Весной. Снег еще не начал таять.

— Что дальше? Его загрызли?

— Не-ет, — нахмурилась Амалия. — Лесник барона Сангрона передал стражам перепачканный кровью жилет менестреля, но тело так и не нашли.

— Сангрон? — нахмурилась я. — Мне знакомо это имя. Чем он занимается?

— Барон Арон Сангрон и его младший брат Томас Сангрон разводят самых преданных сторожевых псов в нашем королевстве.

— Ах, да! — тут же вспомнила я подарок Николаса Белоснежке. — Припоминаю. И как же барон прокомментировал находку своего лесника?

— Что сделал? — выпучилась Амалия.

— Что сказал? — мгновенно поправилась я, мысленно отругав себя за неосторожность. — Что он сказал?

— Ничего. А, что он мог сказать?

— Например, почему окровавленный жилет менестреля оказался на подвластных его землях?

— Римма, — снисходительно улыбнулась хозяйка харчевни, — в наших лесах полным-полно диких зверей.

— Не вижу логики, — скрестила руки под пышной грудью. Год прошел, а я все еще недоумеваю, насколько качественный морок навела Ринари — я почти ощущаю тяжесть наколдованной груди.

— Чего?

— Не вижу смысла.

— Римма спроси своего брата, если он хороший следопыт, он объяснит тебе лучше, чем я, как это могло произойти.

— Спрошу, — кивнула я. — Уточняющий вопрос: этот менестрель, он говорил, какой дорогой пойдет или он предпочитал ходить через лес?

— У нас через лес никто не ходит, — нахмурилась женщина, — но он мог об этом и не знать. Знаешь что, спроси-ка ты о нем Лару, дочь бакалейщика. Она на него тогда глаз положила, и поверь моему чутью, ту ночь, он, скорей всего, провел в ее объятьях. Может, она знает больше.

— Так, ладно, с менестрелем разберемся. Покажешь мне эту Лару?

— Они с отцом, как и мы с Генри, где работаем, там и живем — магазин напротив — не ошибешься.

— Хорошо.

В кухню вошел Дилан, неся охапку поленьев.

— Начальник стражи хочет нас видеть, — складывая дрова в шкафчик у печи, сообщил он.

— Мастер Ирон уже у него? — уточнила я.

— Нет, он передал капитану стражи, что доверят это дело нам, а сам будет изучать только улики, которые мы ему предоставим.

— О-о! — восхитилась Амалия.

— Амалия, — посмотрела я на нее. — Я попрошу тебя, за то время пока мы с братом будем у капитана стражи, постарайся вспомнить, что подозрительного ты видела или слышала в промежуток между тем, как пропал менестрель и первым нападением. Возможно, всплывет еще что-то, на что ваши стражи могли не обратить внимания. Поспрашивай Генри, может он что-нибудь вспомнит.

— Я, конечно, поговорю, — замялась хозяйка харчевни. — Но, Римма, у тебя это получается гораздо лучше, сама бы я не вспомнила об этом менестреле.

Я непроизвольно коснулась своего лица.

— Я не очень-то нравлюсь твоему мужу. Моя внешность его пугает.

Амалия нахмурилась.

— Я поговорю с Генри. Я считаю это неправильно, что он видит в тебе только внешность. Меня это расстраивает.

Дилан благодарно улыбнулся женщине, от чего та мило покраснела.

— Идем, — кивнула я мужчине. Сняв передник, аккуратно свернула его и положила на стол перед Амалией, — не люблю заставлять себя ждать.

* * *

— О каком менестреле шла речь? — идя шаг в шаг со мной, поинтересовался Дилан.

Я поежилась от пронзительного ледяного ветра и снова заскучала о своем пуховичке, который замечательно грел меня в самые холодные зимы в моем мире. Здесь же приходилось довольствоваться тонким шерстяным пальто, на хлипкой тканой подкладке — шуба служанке по статусу не положена. Надо было накинуть сверху шерстяной платок. Не подумала. Теперь вот дрожу от каждого порыва ветра. Как бы не заболеть.

— Весной он гостил в Волчьей насыпи, — смотря себе под ноги, чтобы постараться не утонуть в грязи, заговорила я с ним, — и собирался идти на турнир менестрелей в замке Леонарда, но видимо не дошел. В лесу, на землях барона Сангрона лесник нашел окровавленный жилет, но тела так и не нашли, и я предполагаю это был первый вестник того, что что-то назревает. Хочу поспрашивать о нем дочь бакалейщика. Она может знать, куда тот направился, прежде чем идти на турнир. Амалия неплохо ему заплатила, но турнир дело затратное, думаю, ему могло показаться, что этого мало и он решил попытать счастье в одном из поместий. Аристократии в этой глуши не густо, так что выяснить к кому он мог пойти, как мне кажется, будет не трудно.