Сказка без чудес - [101]

— Так с вами ещё и Яков?!

— А то! Как же в таком деле без Якова? — подтвердила старушка, с удивлением трогавшая плоский плазменный телевизор. — Ишь, тонкий какой. Как блин! И чо, показывает?

— Кто? — удивился Дымокуров, а потом, сообразив, что вопрос бабы Ягоды относится к телевизору, сплюнул с досады: — Тьфу! Да всё, что угодно показывает. Это кабельное телевидение. Здесь сто каналов! Я говорю, Яков, чтоль, с вами?

— С нами, — рассеянно согласилась старушка, обозревавшая в этот момент чуть слышно шипевшую сплит-систему под потолком. — Со мной, Василисой Митрофановной и Потапычем. А это что за штукенция? Ух, ты, холодком-то как веет оттеда!

— С Потапычем?! Медведем, что ли?! — ужаснулся Глеб Сергеевич.

— С ним, окаянным, — кивнула баба Ягода, и как бы, между прочим, напомнила: — Ты этот… патефон-то включи. А то оне в подъезд попасть не могут. Чтобы, значится, в фатеру к тебе подняться!

Замороченный хозяин квартиры прошествовал на негнущихся ногах в прихожую. Год назад, вырвавшись, наконец, из имения, он решил, что навсегда распрощался с его обитателями. И вот — на тебе. Не было гостей, да вдруг нагрянули…

Лампочка на панели домофона с отключенным звуковым сигналом вовсю семафорила красным. Дымокуров нажал на кнопочку — раздалась отчётливо слышная в ночной тишине трель сработавшего электрозамка, а красный огонёк индикатора сменился зелёным.

На первом этаже подъезда послышались неторопливые, приближавшиеся неотвратимо шаги, будто статуя Командора, ступая тяжело и размеренно, поднималась.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении это оказались Василиса Митрофановна и Яков, хотя и таких гостей отставному чиновнику с лихвой хватало.

А вот главный сюрприз ждал впереди. Вернее, позади процессии. Там, вертя тревожно крупной башкой, с трудом шагая по ступенькам, тащился следом за Яковом огромный медведь.

Первым порывом Глеба Сергеевича было захлопнуть немедленно дверь, запереться изнутри на оба замка, а ещё на щеколду и навесную цепочку, и держать осаду, несмотря на умение Якова проникать сквозь любые запоры, до приезда полиции. Однако с бабой Ягодой, коварно десантировавшейся при помощи ступы в его надёжный ещё недавно тыл, что делать? Не взашей же старушку, доводившуюся ему родной тёткой, опять на балкон выталкивать?

А потому так и не решившийся ни на что Дымокуров, досадуя на свою интеллигентскую бесхребетность и мягкотелость, застыл в приоткрытых дверях столбом, и даже растянул в яростной гримасе сведённые судорогой губы, изображая что-то вроде улыбки.

— Уф-ф… — удовлетворённо выдохнула Василиса Митрофановна, ступив на порог. — Добрались, наконец. Давай-ка, Глебушка, с тобой расцелуемся! — Заключив заторможенного племянника в крепкие не по-женски объятия, она троекратно чмокнула его в одеревеневшие щёки. — Ну, со свиданьицем!

Глеб Сергеевич, как не был раздосадован бесцеремонным визитом, не мог не отметить, что тётушка одолела четыре этажа легко, без одышки, лишь раскраснелась слегка. И вообще, в брючном костюме песочного цвета, той же расцветки панаме, в кроссовках, она больше напоминала путешественницу, бесстрашно преодолевающую пустыни и сельвы с целью научных познаний, нежели старушку преклонных годов. И на клюку свою неизменную с серебряным набалдашником вовсе не опиралась, а несла, как самурайский меч, где-то подмышкой. За спиной её был прилажен рюкзачок вполне современного, молодёжного вида.

Яков для поездки в город подбором соответствующего костюма явно пренебрёг. Он вырядился всё в тот же, летний, в зелёно-коричневых пятнах, камуфляж, разве что малоношеный, да сапоги-бродни поменял на добротные, крепко сшитые, на толстенной резиновой подошве, солдатские берцы. На голову он нахлобучил панаму маскировочной расцветки, из-под которой торчали буйные, чёрные, без признаков седины, волосы, явно нуждающиеся в услугах парикмахера.

В одной руке Яков тащил огромный, как сундук, старомодный фибровый чемодан с металлическими уголками, перетянутый для верности брезентовыми, похожими на забытые теперь вожжи, ремнями. В другой сжимал поводок сыромятной кожи. Скользнув взглядом по поводку, Дымокуров обнаружил на другом конце Потапыча в собачьем ошейнике. Протиснувшись в прихожую, медведь уселся у самой двери на задние лапы, принюхиваясь и с любопытством взирая на встречавшего незваных гостей отставного чиновника.

— Э-э… милости порошу, — промямлил Глеб Сергеевич, отступая вглубь квартиры, словно защитник осаждённой крепости под безудержным натиском прорвавшихся-таки через крепкие ворота захватчиков.

Он с беспокойством глянул на кухню, откуда доносилось звяканье посуды, стук открываемых ящиков буфета, хлопанье дверцы холодильника — похоже, баба Ягода, как всякий воин десантник, уже потрошила на занятой территории склады и прочие заветные закрома.

Впрочем, оказалось, что старушка, сбегав на балкон, раскладывала по полкам съестные припасы, которые извлекала из двух объёмистых корзин, доставленных в город воздушным путём, в ступе.

— Ты, племяш, насчёт пропитания не беспокойся, — ворковала она, доставая из корзин разнообразную снедь. — Мы к тебе со своими харчами. Тут и сальце, и колбаска, и окорока, и солёности разные. Опять же, сметанка да маслице, сыр да творожок — как же без этого? Всё своё, с подворья, экологически чистое…