Скажи мне «люблю» - [11]

Находясь в состоянии близком к панике и отчаянию, я вдруг услышала шум мотора приближающейся машины. Как только автомобиль показался из-за поворота и осветил меня фарами, я начала сильно размахивать руками.

Машина затормозила и остановилась рядом с деревом. Дверца распахнулась, и передо мной возникла большая квадратная фигура.

В темноте было трудно разглядеть подходившего ко мне человека, но для меня не имело значения, кто именно пришел мне на помощь.

— Полагаю, вы доктор Ливингстон? — Я попыталась придать голосу оттенок уверенности и радости, но тут нервы у меня сдали, и, когда мужчина наклонился надо мной, я почувствовала, что моя голова закружилась, а зубы предательски застучали. Внезапно в глазах у меня все потемнело, и я потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу в старомодном шезлонге перед камином. Я быстро осмотрелась.

Стены этой странной комнаты до самого потолка были отделаны дубовыми панелями. Вверху они смыкались над головой в виде небольшой арки, украшенной затейливой резьбой. Прямо передо мной находился камин, очень большой, высокий, с латунной отделкой, на которой играли отблески пламени. На широкой каминной доске стояли причудливые деревянные и каменные фигурки.

Опустив глаза, я заметила, что мои ноги лежали на китайском коврике с орнаментом из насыщенно синих и темно-бордовых полосок. На другой стороне ковра спал кот, чем-то сразу напомнивший мою Джои.

Низкий торшер сзади меня был единственным источником света в комнате, если не считать огня в камине. Я постаралась собраться с мыслями и обдумать все произошедшее.

Я наконец сообразила, что лежу не в своих мокрых брюках, свитере и куртке, а в теплом мужском халате под стеганым одеялом. Кто, интересно, спас меня и отнесся ко мне с таким участием?

Я предприняла попытку подняться на ноги, но стоило мне только зашевелиться, как сразу позади меня раздался низкий мужской голос с легким шотландским акцентом.

— Не двигайтесь, мисс… мисс Стэнли!

— Мисс Стэнли? — эхом отозвалась я, а затем улыбнулась. — Как скажете, доктор Ливингстон!

— Думаю, все будет хорошо! — Мужчина чуть ближе подошел ко мне. — Выпейте вот это, а затем вы расскажете, как я смогу найти ваших родственников и друзей, чтобы рассказать им о случившемся с вами несчастье.

Я взяла в руки бокал с бренди, который он мне протянул, и сделала несколько глотков. Необходимо тщательно обдумать мое нынешнее положение и принять какое-то решение. Мне как раз совсем не хотелось, чтобы родственники и друзья узнали, где я нахожусь.

Ведь я пыталась убежать от своей прежней жизни, но как это объяснить незнакомцу? Но, с другой стороны, ему может показаться странным, если я скажу, что никто не станет обо мне беспокоиться.

От нескольких глотков бренди я почувствовала, как тепло медленно разливается по телу от горла до самых кончиков пальцев на руках и ногах. А вместе с ним меня начало охватывать приятное спокойствие и забытье. Сейчас не стоило поддаваться этому чувству, ведь я должна подумать, что же делать дальше. Но мои мысли стали путаться, и я поняла, что засыпаю в этом уютном кресле перед теплым камином. Сейчас мне хотелось только спать, спать и спать, и забыть все на свете, что до сих пор волновало меня. Забыть Эвана, унизительную сцену в церкви, ссору в отеле.

— Итак, — мои мысли прервал низкий голос с легким шотландским акцентом, — так кому же мне позвонить?

— Не нужно никому звонить, — быстро ответила я. — Собственно, никто не станет обо мне беспокоиться дня два.

— Да? — удивился незнакомец.

— Да, — твердо ответила я. — Я здесь на каникулах. Мне необходимо собрать материал для цикла статей о шотландских крепостях и замках. Дело в том, что я работаю внештатным журналистом.

— Значит, вы журналист? — Мужчина сел на ковер рядом с котом и с интересом посмотрел на меня. — Вы не похожи на журналиста.

Я улыбнулась:

— Да? А как, по-вашему, должен выглядеть журналист?

Он нахмурился, и две морщинки пролегли у него на лбу. Голубые глаза внимательно смотрели на меня из-под густых темно-каштановых бровей.

— На них на всех есть клеймо, если так можно выразиться. По крайней мере, у всех успешных женщин-журналисток, которых я встречал, оно было. Некая жесткость. Для них люди не представляют интереса сами по себе. История, газетный материал, сюжет — вот только что их интересовало и имело значение. Это было важнее личных переживаний, важнее собственной семьи, важнее всего!

Он закурил сигарету и бросил обгоревшую спичку в огонь. У меня создалось впечатление, что незнакомец определенно не любил женщин-журналисток и поэтому с таким раздражением говорил о них.

— Думаю, вы не правы! Мы все разные! — запротестовала я.

— Но я имел в виду только успешных! — возразил он и хитро мне подмигнул.

— Почему вы решили, что я отношусь к неуспешным? — сердито спросила я.

Он прямо поглядел на меня, и снова я заметила, какие голубые у него глаза. Его лицо с тяжелым подбородком было не лишено привлекательности, оно обладало какой-то своеобразной грубоватой красотой. Когда я посмотрела на него, мне показалось, что меня словно ударило током. Я быстро отвела глаза.