Сказать по правде - [86]

Он берет меня за руку, и я хочу вырваться. Хочу протиснуться мимо него и убежать внутрь, исчезнуть, потому что знаю, к чему он ведет. По румянцу на щеках, дрожи в пальцах, по жгучему, всеобъемлющему чувству у него в глазах.

А я не готова это услышать. На танцполе я ненадолго смогла потеряться в этом ужасном-ставшем-прекрасным вечере. Но чем больше Брендан говорит, тем сильнее мне приходится подавлять чувство, что я не заслужила все это – не заслужила его. Я избалованная. Жалкая. Во мне нет ничего общего с той девушкой, какой считает меня Брендан, и скоро он это поймет.

– Я люблю тебя, – говорит он. Слова срываются с его губ и скрываются за ревом океана. – Я люблю тебя, Кэмерон, – громче повторяет он.

Мгновение это признание висит между нами. Его грудь раздувается, как будто теперь, раскрыв свои чувства, он может свободно дышать. Он улыбается, и его лицо сияет в лунном свете. Я хочу жить в этом моменте вечно, смотреть на него и любоваться тем, какой он красивый изнутри и снаружи, пока слова отдаются эхом у меня в ушах.

Но выражение его лица меняется. Брови хмурятся, глаза тускнеют. Он ждет моего ответа. Ну конечно. Я открываю рот, чтобы признаться в ответ, улыбнуться и поцеловать его. Это не будет ложью. Конечно, я его люблю… и именно это осознание лишает меня дыхания и сковывает язык. Но я не гожусь для него. Нам обоим будет лучше, если мы перестанем игнорировать то, что знаем в глубине души со дня первого разговора.

– Я… не могу.

Я вырываю руку из его хватки и убегаю. От слез все плывет, но я не могу разрыдаться прямо здесь. Мне нужно сбежать, но мешают туфли, дурацкое платье и мили океана.

Я направляюсь в туалет. На танцполе играет медленная музыка, и десятки пар обнимаются, покачиваясь, как море под нами. Я спешу пересечь зал, молясь, чтобы никто меня не заметил.

Но в узком коридоре я останавливаюсь. Перед туалетом стоит девушка в слезах, прижимая телефон к мокрой щеке.

Это Бетани Бишоп. Пару секунд она меня не замечает, и я слышу ее разговор:

– Он ушел с Ким Шеферд посреди зимнего бала. Как будто я – пустое место.

Нетрудно догадаться, что происходит. Джефф Митчелл никогда не отличался порядочностью.

Бетани смотрит на меня. Узнает… замечает слезу у меня на щеке, влажный лоб. Она поспешно вешает трубку.

У меня бурлит в животе. Сначала кажется, что это морская болезнь, но потом я узнаю это чувство. Горький, маслянистый поток пробегает по моим венам.

– Бетани, – говорю я со знакомой ухмылкой, – тебе некого винить, кроме себя. Я еще в сентябре говорила – не стоит липнуть к Джеффу. Помнишь?

Жестокость возвращается легко, притупляя боль в груди и отвлекая от разбитого сердца.

– Ты знала, что ему всегда будет на тебя плевать. Знала, что тратишь время зря, пытаясь заставить его полюбить тебя. Теперь ты осталась ни с чем и сама в этом виновата.

Хорошо все это высказать. Даже если я говорю не только о Бетани.

На мгновение я снова могу дышать.

Я сужаю глаза.

– Ты жалкая, – говорю я, вытягивая слова из колодца гнева, который нашла глубоко в себе.

Бетани морщится. Ее глаза стекленеют от боли, которой она не понимает. От этого мне не становится легче – просто не так, как раньше. Но с этим я могу справиться. Вину и угрызения совести проще переварить, чем пустую тоску, которая меня ждет. Они – мои давние друзья, единственные, которые никогда меня не оставят.

Я хочу, чтобы Бетани ударила в ответ, сказала, что я ужасная. Стерва. Я этого заслуживаю: пылких, гневных слов, взглядов, полных ненависти. Вместо этого у нее дрожат губы, и питающий меня огонь теряет жар. Я отворачиваюсь, пока он не погас полностью.

Но оказывается, что коридор уже не пустой. Передо мной стоит Брендан, и я зажата между ним и Бетани, которая сбегает в незапертый мужской туалет.

На его лице ужас, отвращение и разочарование. Его глаза находят мои, и в моей груди поднимается разрушительная волна. Он все слышал.

Накатывает безумное желание смеяться, потому что он выглядит в точности так же, как Эндрю много недель назад, в клубе.

«Вот и хорошо»

– Не стоит так удивляться, – говорю я ему. – Я на самом деле такая. Та же девчонка, которая назвала тебя Блевотным Бренданом. Ничего не изменилось.

Брендан качает головой, напрягая мышцы шеи.

– Неправда. Я видел тебя настоящую.

Теперь я смеюсь. Потому что знаю, что нужно ему сказать.

– Это была игра, – снисходительно говорю я, вспоминая то, что он говорил мне много недель назад. Изображать насмешку физически больно, но я понимаю, что нужно сделать это, чтобы заставить его забыть меня, чего мы оба и заслуживаем. – Ты сам сказал, Брендан, – помнишь? Я тебя использовала. – Как я и ожидала, он морщится с болью в глазах. – Я притворялась другой, чтобы лучше себя чувствовать. Только это было не ради Эндрю. А ради себя. Это, – я указываю на растущую пропасть между нами, – было ненастоящим.

Слова врезаются в него, одно за другим, и разбивают сердце. Я впитываю боль, позволяя ей течь под кожей, пока не остается ничего, кроме нее.

Годами я боялась, что превращусь в свою мать. Но никогда не задумывалась о том, каково это – стать отцом. Теперь я знаю.

Я прохожу мимо Брендана. Он за мной не идет.