Сказать по правде - [42]

Пейдж кивает. Я благодарна, что она ничего не сказала об очевидном напряжении у меня в голосе. Я снова следую за ней в толпу, полагая, что мы направляемся к столу Тиш или, может, Кэл-Артс[22]. Я читала, что их программа сравнима с вузами восточного побережья.

По дороге я поглядываю в толпу, мельком замечая Брендана. Он добрался до конца очереди к столу МИТ и разговаривает с представителем вуза. Не просто разговаривает – очаровывает его. Расправив плечи, с щегольской уверенностью на лице, Брендан заканчивает какую-то историю или объяснение, и представитель разражается искренним смехом. Если бы я не видела, как Брендан каждый обед отсиживается в одиночестве в классе робототехники, то ни за что бы не поверила, что этот собранный и харизматичный парень – тот же человек.

Я начинаю что-то говорить Пейдж, но вдруг она без предупреждения ныряет за стенд. Щеки у нее вспыхивают так ярко, что соревнуются с волосами.

Я оглядываюсь по сторонам в недоумении, пока не замечаю Джеффа Митчелла. И это чудо – и благословение, – что я не замечала его раньше. На нем ужасный розовый блейзер с зеленым галстуком в полоску – костюм, который призван сообщить представителям вузов, что ему плевать на их мнение, потому что папочкины пожертвования обеспечат ему все, что он пожелает.

Я неуверенно кошусь на Пейдж.

– Скажи, когда он уйдет, – шепчет она.

Я слежу за Джеффом, пока Пейдж прячется. Единственная подготовка к колледжу, которую он здесь получает, – практика для неизбежной карьеры приставателя к девушкам на вечеринках братства. Сейчас он пялится на группу десятиклассниц. Когда они, явно недовольные этим, перебираются в другое место, он идет следом.

Я подаю Пейдж знак выходить.

– Не хочешь объясниться?

– А что, нужно? – скептически спрашивает Пейдж. – Это Джефф. Он отстой.

– Но ты хотела с ним замутить, – отмечаю я.

– Я с ним замутила, – откровенно поправляет меня Пейдж.

Удивляясь, я про себя задумываюсь, почему тот вечер закончился для нее слезами. Но не имею права спрашивать.

– Не могу поверить, что ты правда мутила с Джеффом Митчеллом. Он что, показал тебе свою чувствительную сторону, которую скрывает за манерами козла? Наверное, ты помогала ему со школьным проектом, и он увидел, что ты не чудо в перьях, которым тебя все считают. А ты узнала, что он заботится о своей больной бабушке или что-то такое, когда не пытается выглядеть крутым перед друзьями.

Пейдж смеется.

– Угадала? – настаиваю я.

– Нет, – отвечает она. – Я знаю того же Джеффа Митчелла, что и все остальные, ко всеобщему сожалению. Я едва обменялась с ним парой слов.

– Тогда почему? – спрашиваю я с искренним интересом. – Почему ты с ним мутила?

– Потому что он горяч. – Она говорит медленно, словно объясняет ребенку. – Разве нужна другая причина?

Я смеюсь.

– Логично. Это я могу понять. Просто думала, что у такой, как ты, найдутся менее поверхностные причины, чем у остальных, – поддразниваю я.

– Странные творческие натуры могут быть весьма поверхностными, – уверенно отвечает она.

– Теперь я знаю.

Я собираюсь спросить Пейдж, куда мы направляемся, когда ее лицо проясняется. На мгновение я исполнилась надежды, что одна из десятиклассниц дала Джеффу Митчеллу пощечину и Пейдж это увидела. Пока не проследила за ее взглядом на…

Эндрю.

Пейдж машет ему, явно нисколько не замечая, что я на грани нервного срыва. Не то чтобы я не хочу разговаривать с Эндрю – я уже много дней хочу поговорить с ним, – только не здесь. Не в этой толпе с накаленными нервами, когда у меня нет ни малейшего представления, что сказать, или как перевести разговор на то, насколько активно я работаю над исправлением тех плохих поступков, за которые он меня ненавидит.

– Пейдж… – слабо начинаю я.

– Эй, Эндрю! – окликает она, не обращая на меня внимания. Не знаю, забыла ли она, что Эндрю меня ненавидит, или знает и хочет посмотреть, как я мучаюсь. Он отвечает Пейдж дружеским кивком, как делают парни, и направляется к нам.

Я вижу, когда он замечает меня, потому что в этот момент его лицо каменеет.

Это не способствует укреплению уверенности в себе.

Но Эндрю преодолевает оставшиеся до нас метры, пробираясь через извилистую очередь в один из колледжей Лиги Плюща. Пейдж его по-дружески обнимает.

– Привет, Пейдж, – говорит он с очевидным дискомфортом в голосе. – Я как раз собирался сходить в Беркли. – Он кивает, указывая поверх наших голов, ни разу не взглянув мне в глаза. – Вернусь через…

– О, подожди меня! – упрашивает Пейдж. Я не могу не заметить искры раздражения в глазах Эндрю. – Я тоже хотела сходить к Беркли, но мы прямо рядом с Праттом[23]. – Она указывает на стойку рядом. – Всего пару минут, обещаю.

Эндрю, кажется, хочет возразить, но только кивает, и Пейдж бросается к стенду Пратта.

Оставляя нас с Эндрю наедине.

– Привет, – говорю я. В голос просачивается надежда; он звучит высоко и ужасно противно.

– Привет, – отвечает Эндрю.

Я морщусь. Отличное начало. Мы единственные в этой толпе, кто не болтает друг с другом, и это ужасно неловко. Я не знаю, что делать – смотреть на него или непринужденно достать телефон.

– Я на дружеском свидании с Пейдж, – выпаливаю я, немедленно понимая, что это, наверное, самое странное начало разговора в истории. И меня несет. – Просто… мы тут вместе. Как на свидании. Только мы просто друзья. Ты же знаешь.