Сказания о Мандже [рассказы] - [13]

А через день получил Манджа повестку из полиции с вызовом на допрос в качестве свидетеля («пока еще» — так отметил он про себя, предчувствуя недоброе).

Действительно, тональность допроса резко отличалась от первого, в ночь преступления. Следователь, молодой крепыш с погонами лейтенанта юстиции, явно не желал встречаться взглядом со свидетелем и заполнял протокол, низко опустив голову. Когда анкетная часть протокола была заполнена, следователь спросил:

— Вы подтверждаете данные вашего опознания подозреваемых подростков?

— Да, подтверждаю.

— А первоначальные свои показания тоже подтверждаете?

— Конечно.

— А вот они утверждают обратное.

— И что же они утверждают?

— Они говорят, что шли по переулку и увидели лежащего на земле парня. Решили поинтересоваться, что с ним случилось, остановились. А тут неожиданно появились вы и совершенно беспричинно их избили.

Манджа сначала чуть не потерял дар речи от такого поворота событий. Потом покрутил головой и добавил с ехидством:

— Действительно, нехорошо получается. Здоровенный мужик в расцвете сил от нечего делать бьет трех малолеток, почти детишек. Позор! Но вам хорошо известно, лейтенант, что мужику этому уже за шестьдесят, а каждый из троих «кевюн»[8] на голову выше обидчика и весит под центнер. И водярой от всех троих разило, как из пивной бочки.

Следователь заерзал на стуле и продолжил:

— Потерпевший дает показания, что сначала его били другие, незнакомые ему люди, а потом он ничего не помнит.

— Да они ему все мозги поотшибали, откуда ему помнить?

Следователь приподнял голову над столом, но глаза его бегали мимо Манджи, не пересекаясь с взглядом свидетеля:

— Одному из этих парней вы, кстати, руку сломали, причинили тяжкий вред здоровью.

— Так что же, я должен был дожидаться, когда он засадит мне нож в живот? — возразил Манджа, на что следователь торопливой скороговоркой прострекотал:

— При осмотре места происшествия никакого ножа обнаружено не было.

Манджа чуть-чуть помолчал, оценивая обстановку, потом несколько театрально (этому он в городе научился) произнес:

— Я очень бы удивился, если бы вы этот нож нашли!

— Что вы хотите этим сказать? — обеспокоился следователь.

— Только то, что сказал.

Наконец следователь, форменная рубашка на котором взмокла совершенно, перешел к главному и на секунду посмотрел на Манджу:

— Свидетель, а вы знаете о том, что по факту причинения вами тяжкого вреда здоровью человека мы можем возбудить в отношении вас уголовное дело? Мое руководство на этом настаивает.

Манджа с бесстрастным и одновременно презрительным лицом североамериканского индейца, которого вот-вот начнут пытать бледнолицые, произнес совершенно равнодушно:

— Если у вас есть на то законные основания, возбуждайте.

Когда неприятный для следователя допрос закончился, выходящий из кабинета Манджа на минуту обернулся:

— Извините, у меня один вопрос, лейтенант. Как вам спится?

— Нормально. А к чему вам это? — спохватился лейтенант юстиции.

— А к тому, сдается мне, что работа у вас тяжелая, вредная даже. От нее бессонница случается. Но если сон у вас, лейтенант, хороший, значит, пропащий вы уже человек!

И Манджа хлопнул дверью.

«Долгожданные гости», о которых говорил избитый Батр, появились в тот же вечер. Они прибыли на двух иномарках. Придерживая дверь калитки, чтобы впустить «долгожданных», Манджа «сфотографировал» в своей памяти номера машин и лица приехавших; в нем теперь действовал вековой инстинкт одинокого охотника, столкнувшегося в дикой степной глуши с голодной волчьей стаей.

Солидные дородные мужчины с сытыми «хонгшар» («морда» — по-калмыцки), на животах которых едва застегивались кожаные пальто и дубленки, расположились за столом в ставшей сразу тесной землянке. Они уже пронюхали, что невзрачный хозяин служил когда-то в каких-то сверхсекретных войсках и владеет арсеналом чудо-способов отправить человека на тот свет, чуть ли не с расстояния в полкилометра. Поэтому разговор они повели не с позиции силы, а уважительно и даже деликатно.

— Манджа Иванович! Мы приехали, чтобы разрешить одно недоразумение.

Манджа выжидательно молчал, покуда гости выставляли на стол угощения, которые, по идее, должны были способствовать плодотворности беседы: бутылки дорогого коньяка, черную икру в заводских баночках, красную рыбу, копченое мясо. Потом сдвинул локтем на угол стола принесенные дары и кратко бросил:

— Уберите!

Гости с укоризной покачали головами, внутренне осуждая несговорчивого, неотесанного мужлана, не ведающего об этикете, но приказание выполнили.

— Что вы хотите от меня? — в лоб спросил Манджа.

— Уважаемый Манджа Иванович! Вы были свидетелем одного инцидента, о котором мы бы и хотели поговорить с вами.

— Это когда парня-студента чуть не убили? — прямолинейно уточнил Манджа.

— Ну, зачем вы так сразу — убили! Жив он и здоров.

— Едва жив и очень, очень не здоров.

— Вы правы, Манджа Иванович, не совсем здоров. Но мы оплатим его лечение, уверяем вас, а если понадобится, и в санаторий отправим. Так что ему волноваться не следует.

— Вижу, сейчас волнуетесь больше вы! — брякнул Манджа.

Собеседники слегка передернули жирными плечами оттого, что приходится иметь дело и любезничать с этим совершенно аномальным калмыком, но виду не подали: